«Ввиду краткости нашей жизни мы не можем позволить себе роскошь браться за безнадёжные проблемы» (Лев Ландау)
22 января 1908 года в семье бакинского инженера-нефтяника родился Лев Ландау. Всё, что происходило дальше в жизни этого необыкновенного ребёнка, нерядового юноши, неординарного учёного, прожившего необыкновенную насыщенную жизнь, отражено в сотнях статей и десятках книг, подавляющее большинство которых сегодня доступно в интернете каждому желающему узнать обо всем этом. Многие его ученики и сотрудники в своих мемуарах детальнейшим образом описали характер, привычки и внешность Льва Давидовича Ландау. Не хочу заниматься банальным пересказом того, что написано гораздо более компетентными людьми.
Работы, посвящённые анализу научного наследия Ландау, составляют отдельную громадную категорию документов, касаться которых мне также не хотелось бы по той же причине, о которой профессор Ю. Б. Румер, давний знакомый, друг и коллега Ландау, высказался однажды таким вот образом:
«Я не хочу касаться научных трудов Л. Д. Ландау. Современная теоретическая физика недоступна неспециалистам. Умение популяризировать эту науку — особый талант, которым обладают не все. Я не считаю и себя обладателем такого таланта, несмотря на то что в соавторстве с Львом Давидовичем написал книжку «Что такое теория относительности?». Мне вспоминается шутливый отзыв, который давал этой книжке сам Ландау: “Два жулика уговаривают третьего, что за гривенник он может понять, что такое теория относительности”.
Попытка дать представление нефизику о научном творчестве Ландау в журнальной статье — это попытка с негодными средствами. Она должна быть отвергнута с самого начала. Я не хотел бы также отдавать и малой дани той популярной легенде, в которой Ландау фигурирует “в сандалиях и ковбойке”. Потому что (воспользуюсь подходящим термином) центр тяжести образа Ландау не здесь — не в его парадоксальных высказываниях, которые превращают его в героя анекдотов, а в том, что это был крупнейший учёный-физик мирового масштаба и создатель выдающейся школы советских физиков».
Об этой всемирно знаменитой «школе Ландау» тоже написано немало, а вот об одном его, я бы так это назвал, главном профессиональном принципе, проявлявшимся везде в его жизни, хотелось бы рассказать подробнее. Скажу больше. Сама жизнь Ландау состоялась такой, какой она была, благодаря этому принципу, который можно обозначить так: умение решать задачи превыше чистой теории.
Любовь к хорошим задачкам
«Жрец науки — это тот, кто жрёт за счёт науки?» (Лев Ландау)
Однажды Ландау пожаловался Юрию Румеру: «Как все красивые девушки уже разобраны, так все хорошие задачи уже решены. И вряд ли я найду что-нибудь достойное среди оставшихся». В этой фразе, похоже, весь Ландау. Задачи он любил с детства — и этим разительно отличался от большинства сверстников. (Вообще-то не удивительно: такой юноша и сегодня неминуемо будет «белой вороной» в окружении одногодок, нет?) Он рассматривал умение решать их в качестве обязательного профессионального навыка учёного. Великий физик-теоретик… не придавал теории значения большего, чем она того заслуживала. А заслуживала она всего лишь статуса инструмента для решения очередных задач.
Как вспоминал сам Ландау, когда ему понадобилось разобраться в принципах дифференциального и интегрального исчисления, он «просто взял и перерешал все примеры в задачнике Веры Шифф». Лишь решение практических задач, как утверждал он, позволяет достичь полного понимания вопроса. Эта позиция в течение жизни трансформировалась в его знаменитую концепцию выбора направления научной работы. Он утверждал: «Из толстых книг нельзя узнать ничего нового. Толстые книги — это кладбища, где погребены идеи прошлого», — и практически полностью переключился на чтение научных журналов. Причём, как вспоминают его коллеги, в каждой из статей Ландау выделял только постановку задачи, а потом смотрел, к какому результату пришёл автор. «Мне нужно узнать от автора, что он делает; как делать, я сам знаю лучше», — утверждал он.
Ю. Б. Румер (на фото) вспоминает: «В январе 1930 года, будучи у Паули в Цюрихе, он обнаружил последнюю, по его словам, из хороших задач: квантование движения электронов в постоянном магнитном поле. Решил он эту задачу весной — в Кембридже, у Резерфорда. Так в истории физики наряду с парамагнетизмом Паули появился диамагнетизм Ландау. Этой работой Ландау закрепился в ряду могучих физиков эпохи бури и натиска и присвоил себе в своей классификации учёных второй класс. Первый класс в ней занимали Бор, Шрёдингер, Гейзенберг, Дирак и Ферми, Эйнштейну он отводил высший — половинный — класс».
Взявшись за создание своего знаменитого «теорминимума», Ландау ставил перед собой двоякую цель. С одной стороны, он ясно очерчивал круг вопросов, в которых каждый из желающих заниматься наукой под его руководством должен обязательно разбираться. С другой стороны, как показывала многолетняя практика «приёмо-сдачи» теорминимума, Ландау мало интересовали доказательства теоретических положений или теорем. На девяти экзаменах (два — по математике и семь — по физике) он предлагал соискателю задачи и смотрел, как тот справлялся с их решением. Если претендент не мог взять интеграл или выполнить расчёт, основанный на принципах теорминимума, Ландау отправлял его на «доучивание». Для сдачи экзамена давалось максимум три попытки. Ни одного исключения. В случае неудачи Ландау говорил неудавшемуся «жрецу науки» примерно так: «Физика из вас не получится. Надо называть вещи своими именами. Было бы хуже, если бы я ввёл вас в заблуждение». А ведь в этой фразе сокрыт критерий профпригодности учёного-физика, а может быть, не только физика: практическое умение решать задачи из той области науки, в которой собираешься работать.
Раскрывая «особую папку»
«Науки делятся на естественные, неестественные и противоестественные» (Лев Ландау)
Своеобразный и предельно эффективный метод научной работы Ландау, основанный на непрерывном поиске нерешённых задач и решении их с помощью тех или иных известных математических методов (а если таких методов не было, Ландау попросту создавал их «с нуля», чему есть много подтверждений) как нельзя лучше пришёлся ко двору там, где позарез нужен был именно и только результат, а не теоретические положения, — в советском атомном проекте.
Документы, в которых отражена работа Л. Д. Ландау, связанная с разработкой атомных и термоядерных зарядов, до недавнего времени носили гриф «Совершенно секретно. Особая папка» — наивысший уровень секретности из существовавших в СССР. Сам Ландау после своего добровольного выхода из атомного проекта в 1953 году никогда не позволял себе даже вскользь упомянуть о своей работе в этой области: после года «отсидки» за «антисоветскую агитацию» он слишком хорошо представлял возможные неприятности… Так или иначе, но сегодня эти документы стали доступны исследователям. И что мы узнали?
Вот несколько выдержек из отчёта «О вкладе академика Л. Д. Ландау в расчётно-теоретическое обоснование атомной и водородной бомб», написанного К. И. Щёлкиным (на фото), одним из легендарных «отцов» советского атомного оружия, и направленного им в 1952 году в Первое главное управление (ПГУ):
«Работа Л. Д. Ландау относится ко всем важнейшим разделам работ КБ-11. Она подразделяется на:
1. Расчёты детонации обычных ВВ.
2. Количественная теория цепного ядерного взрыва и расчёты КПД разрабатываемых в КБ-11 конструкций. Основные работы были выполнены группой Л. Д. Ландау в ИФП в течение 2 лет. Выпущено 22 отчёта.
3. Разработка теории и методов расчёта многослойного заряда… Ландау указал метод, который стал основой всех гидродинамических расчётов такого типа зарядов. Л. Д. Ландау были разработаны методы выявления причин такого специфического гидродинамического поведения оболочки заряда при взрыве («болтанка»), оказывающего большое влияние на КПД изделия…
Существенно для дела, что Ландау сочетает в себе искусство глубокого теоретического анализа физических явлений с умением находить исключительно эффективные способы количественного расчёта чрезвычайно сложных проблем, которые могут применяться для решения практических задач».
