На днях, гуляя по литературным переулкам, я заметил прелюбопытное объявление: «Через неделю мы начнём литературный конкурс. Про светлое будущее. Одно беспокоит: наши потенциальные авторы могут о нём так и не узнать. Если вы знаете места, где сидят любые пишущие люди – скажите об этом нам». Привожу по памяти, но за суть ручаюсь.
Признаться, я удивился. Русский язык велик и могуч, могуч настолько, что на ногах не устоять. Порой требуется присесть. Или прилечь. Лежат у нас преимущественно в больницах, а сидят в тюрьмах и прочих местах лишения свободы. Обыкновенно говорят – Инавова положили на операцию, Пертова посадили за шпионаж в пользу Земли Санникова, и он будет сидеть десять лет. Хотя на самом деле сидеть он будет мало. Не на чем и некогда. Работать нужно. Выполнять план и получить премблюдо. Освободиться, как перековавшемуся. Хотя это прежде требовался труд заключенных. Сегодня и по ту сторону несвободы с работой не очень хорошо. Спрос невелик. Бригада из десяти иностранных рабочих, вооруженных передовой техникой, вырубит тайгу дешевле и эффективнее, нежели ФБУ ИК с контингентом в тысячу человек.
Список писателей, потерявших свободу кто на месяцы, а кто и на годы, велик, в него входят знаменитости, просто известные люди, и люди, известные знатокам. Новиков и Радищев, Тургенев и Достоевский, Овалов и Штильмарк, Синявский и Даниэль, впрочем, проще считать не парами, а дюжинами. Много их побывало, некоторые там и сгинули. Остальные же обогатили российскую словесность, и до сих пор ведутся споры, на пользу или во вред их творчеству пошло пребывание в неволе. Достоевский считал, что на пользу, Шаламов же полагал, что ничего, кроме вреда, пенитенциарная система сотворить не может. Кто прав?
Порой слышишь, что падение уровня современной отечественной литературы объясняется и тем, что сегодня литераторов сажают редко. Пользы от них никакой. Ни шерсти, ни мяса. Действительно, средний наркоторговец – субъект гораздо более обещающий в смысле разработки во всех смыслах, нежели сто средних писателей. А есть ли ещё в стране сто средних писателей? Потому их и сажают вяло, уж если только нельзя не посадить. Напишет что-нибудь вроде «Вольности» Пушкина. Но Пушкина с нами нет…
И вот – ищут, ищут сидящих писателей! Неужели кто-то озаботился участью заключённых и хочет пригласить их на конкурс? Или, более того, провести международную кампанию, чтобы привлечь внимания к условиям содержания творческих людей там, где их обычно содержат? Конечно, это возмутительно, творческие люди ничем не лучше нетворческих, но кто против того, чтобы и нетворческих людей тоже поддержали? Их, нетворческих, вон сколько!
Однако все мои размышления были напрасны: при повторном вдумчивом чтении я догадался, что автор призыва к сидящим писателям ни разу не Пен-клуб и не Международная Амнистия, и не заключенных имел в виду. Имел в виду он творческих людей, сидящих в социальных сетях.
Я, как уразумел это, сразу и вознегодовал: разве можно так обращаться с русским языком? Сидят в тюрьмах и лагерях, и нигде более! Когда же пришло время вечернего чая с мелиссой, то успокоился и рассудил: если в тюрьмах сидят, и в социальных сетях сидят, не значит ли это, что социальные сети и тюрьмы в чём-то схожи?
Если тюрьмы ограничивает свободу человека, то не ограничивают ли её и социальные сети? Подумал раз, подумал два. Нет, не ограничивают. Дозволительно выйти из сети в любой момент и совершенно бесплатно. Стал думать дальше: возможно, сходство в том, что тюрьмы непроизводительно расходуют человеческую жизнь, и социальные сети тоже? Сидел человек в сети все выходные, горячился, доказывал, искал пруфлинки, а толку? Никому ничего не доказал, а выходные тю-тю. Я-то в местах, где требуют пруфлинки, не задерживаюсь. Джентльмен джентльмену верит на слово, а если один из участников беседы не джентльмен (или даже оба не джентльмены), мне такая дискуссия не нужна. Мне вообще кажется, что джентльмены не должны растрачивать жизнь, выясняя, кто первым сказал «мяу» в битве при Фонтенуа. Обменялись мнениями и поехали на скачки в Аскот.
Далее. Не является ли иерархия участников социальных сетей калькой с тюремной иерархии? И отношения – не напоминают ли они отношения в тюремной камере? Конечно, вместо камеры можно представить космический корабль, облетающий Луну, и тогда исследования взаимоотношений шести женщин будут выглядеть современными и соответствующими для науки великой державы. Но мы-то знаем…
Разница между социальной сетью и тюрьмой лишь в том, что в тюрьму сажают. В социальных сетях сидят сами. Добровольно. Никаких расходов казна не несёт, напротив, получает даже выгоду, поскольку получает законные пошлины. Хорошо? Хорошо. И выходит, что прав автор призыва «все пишем светлую фантастику», а я не прав. Язык отражает действительность, и если новые формы времяпрепровождения напоминают тюрьму, то вольно же сидеть в тюрьме, когда можно заняться делом.
Увы, большие дела для обывателя заказаны, всё уже съедено до нас, а если и не съедено, то кто ж подпустит обывателя к сытным кускам?
Для обывателя есть дела маленькие – в подъезде прибрать, улицу подмести, заменить лампочку в лифте, закрасить коротенькие слова на стенах общественных зданий. Вся прелесть маленьких дел в том, что они нескончаемы, закрашивай коротенькие слова, не закрашивай, наутро они появятся заново. Значит, не соскучишься. И потом, сегодня появятся, завтра появятся, а вот послезавтра – как знать.
Ну, а надоест, можно принять участие в литературном конкурсе. Издержек никаких, включай воображение и пиши. Каком конкурсе? Кто ищет, тот всегда найдёт, для этого нет нужды странствовать по тридцать седьмой параллели южной широты. Хотя я бы не отказался. Яхта «Дункан», где ты?