Катастроф мы боимся. Как не бояться? И даже если поблизости нет ни вулканов, ни океанов, ни полноводных рек, а про торнадо и землетрясения в Гвазде со времен Гостомысла ничего не слышно, остаются катастрофы рукотворные. Самолет с неба упадёт, атомная станция вдруг пыхнет, или на химическом заводе случится утечка газа. Заводы в стране ещё есть, электростанции тоже, да и самолет нет-нет, да и пролетит в небе над губернским городом Эн. И потом, границы для катастроф не преграда: упасть запросто может иностранный самолет, и атомных станций по ту сторону границы изрядно. Вот и рисует воображение ужасные картины недалёкого будущего, репортаж середины двадцать первого века: покрытая злой травой земля, грибы собирать, и уж тем более есть нельзя — отравлены, воду в реке пить нельзя – отравлена, да и воздух нечист, покупайте респираторы с нанофильтрами «Кислород плюс» и таблетки «Назлонесдох», инвалидам и пенсионерам скидка.
Жуть. Вот до чего доведёт родимую сторонку бесчеловечный прогресс. Если им злоупотреблять. И потому переключаешь разум на другую программу. На другой программе идиллия: избы, крытые соломой, но с каменными трубами, на крышах только аисты, никаких тарелок и проводов, рядом с избами дети помладше пасут гусей, а постарше – коров. Или лапти плетут. Окрест села поля золотой пшеницы, которую серпами жнут труженицы, а труженики на подводах, влекомых сивыми меринами, возят туда-сюда мешки, полные урожая. Над полями плывёт благовест, созывая сельчан к вечерней молитве, а в полночь лягушки в пруду дают концерты ночной страже, охраняющей мирный сон села Доброславного, вотчины доброго и справедливого боярина Руслана.
Согласитесь, вторая картина много приятнее первой. Прямо хочется поехать в то село на лето. Не работником, понятно, а дачником. Младшим гостем боярина Руслана. Пить натуральную колодезную воду, есть свежий, только из печи, хлеб (никаких имитаторов вкуса и синтетических разрыхлителей), ловить рыбу в чистой реке (попадается и стерлядь, а уж лещей, окуней и язей хоть руками бери), зайцы скачут по лесной опушке, а лесной мужик Тимофей готовит рогатину на медведя и зовёт «Вашбродь, пойдем, а? Матёрый медведище, уже троих гостей заломал!»
Однако за всей этой благодатью стоит другая катастрофа. Атехногенная.
Нет в селе сложной техники. Огонь есть, кузня есть – лошадей подковать, заступ или шкворень какой выделать, ну, и меч дружинный тоже. Но не более. И в уездной крепости Ра-Амонь техники тоже нет. И в столице Черной Земли, граде Вор Онеж, тоже. При дворе боярина, сказывают, от предков осталась самобеглая тележка Жип, но последний раз самобеглой её видел дед Пахом, тот самый, который умер за год до Синего поветрия. То есть очень давно. По великим праздникам боярин садится в Жип, а преданные нукеры хлещут бичами, подбадривая впряженных должников, не уплативших в срок налоги.
Лекарств тоже нет. Травница Кука пользует дарами природы, корешками да травками, да гонит при помощи двух тазов и ведёрка целебную гмызь, прогоняющую духов тоски и печали. Люди довольны. А если у кого диабет, подагра или другая господская болезнь, то нужно сходить на богомолье за три моря, и либо поможет, либо нет. Если вернёшься.
Чушь, да? Ах, как я хотел бы согласиться с этим. Чушь, морок, сказки бабки Куприянихи.
Но боюсь, что это вполне реальная картина если не этого века, то следующего.
Куда же делись техника, наука, инсулин с мельдонием?
Техника скончалась естественным путём. Отработала ресурс, и скончалась. А новую купить и не на что, и негде. Почему так вышло?
Вот почему.
Разные есть державные тайны. У каждой державы свои, но похожие друг на друга, как песни «Евровидения». Самая тайная из тайн это не пароль к ядерному чемоданчику, не дислокация УПС (Убежища Первой Сотни) и не размеры личного состояния государя императора. Самая тайная тайна – это умственный и физический состав подданных. Сколько в стране гениев? Просто умных людей? Людей обычных? Людей простоватых? Дураков? Больших дураков? Полных идиотов? В подушном выражении и в процентах.
Молчит статистика. Не даёт ответа. И не может дать. Тайна же. А для любознательной публики – нынче все равны, дураков теперь нет! Не всякий спел-чекер знает это слово. За дурака и в тюрьму сесть недолго. Оскорбление чувств.
Но можно и без статистики. На глазок. Прикинуть по числу грамматических ошибок на тысячу слов. По состоянию активного словаря. По уровню сложности арифметических, алгебраических и тригонометрических задач из учебника общеобразовательной школы. Наконец, по новшествам, меняющим нашу жизнь.
Девятнадцатый и двадцатый век были на эти новшества богаты. И всё ведь народным трудом, умственным и физическим – электростанции, телевизоры, кардиостимуляторы, интраокулярные линзы, кубики Рубика…
А в двадцать первом веке не всегда удаётся воспроизвести то, что удавалось в середине двадцатого. Выберут нового президента, и президент, пребывая в восторженности – всё теперь могу! – обещает добраться до Луны. Прыгнул раз – не допрыгнул, прыгнул два – не допрыгнул, и даёт задний ход, мол, зелен виноград, мы на Луне уже были, прыгнем сразу на Марс. Потом как-нибудь. Лет через двадцать. За двадцать лет всякое случиться может.
Многие ради спокойствия считают, что на Луну не летят только потому, что денег нет. Раньше, в середине шестидесятых, были, а теперь нет. Не замечают, что такое объяснение только нагоняет печаль: откуда бедность-то взялась? Не следствие ли она того же падения интеллектуального и физического уровня населения? Нет, поправляются, деньги есть, но расходуются они теперь на насущные, земные цели. Какие же цели? Больницы и школы закрываются, жилищным строительством занимается частный капитал, порой и на средства будущих жильцов, да и армия последние четверть века не сказать, чтобы купалась в деньгах: и танки, и корабли, и самолёты всё больше от дедушки.
Нет, думаю, не в деньгах дело, вернее, не только в деньгах. Просто не могут. Хотят, но не могут. Ни верхи, ни низы. Полуреволюционная ситуация в науке и производстве. Начнут электростанцию ремонтировать, пятьдесят лет электростанция работала как швейцарские часы, но вышел ресурс, или деньги выделили, необходимо освоить. И после ремонта как бабахнет! Да что электростанции, лифт починят капитально, или даже на новый заменят – и жди чего-нибудь нехорошего.
Можно, конечно, ввести право на забвение и в отношении научно-технических достижений. Во избежание нелестных сравнений Забыть напрочь, что летали на Луну, кто лично, а кто и роботов посылал. Постановка, трюк, павильонная съёмка. Исключить из школьной программы астрономию и прочие тяжёлые науки, оставить науки легкие. А если таковых нет, облегчить те, что есть. Что больше, Вася, серебряный рубль или медный пятак? Рубль? Клади рубль вот сюда, и садись, пять.
Подозреваю, что призыв к школе выпускать не творцов, а грамотных потребителей продиктован не коварным умыслом, а трезвым расчётом. Помилуйте, какие творцы en masse, если и учителя давно не те, и ученики не те, а преподавать тригонометрию – оскорблять чувства большинства. От ученика до министра. Творец – изделие штучное. И вообще, чего стараться-то, если умники норовят уехать куда подальше.
Ведь норовят, в самом деле норовят! Сегодня концентрация умных людей важнее концентрации банковского и промышленного капитала. Будут умные люди – будут и капиталы. Капиталы, как не обидно, перетекают туда, где умные люди. А если своих умных людей не хватает, не грех приманить чужих. Жалованием. Уважением. Возможностями для труда, возможностями для отдыха. Стоматология, школьные автобусы, если не самим умникам, так хоть детям. Укрепляясь, ослабляй конкурентов, хороша стратегия? Хороша. До поры, до времени. Но через какое-то время импорт истощится, обеднение урана станет явлением тотальным.
По счастью, надеюсь, последние умники смогут сделать переход от техногенного общества к обществу атехногенному по возможности безболезненным. Расселят мегаполисы, привьют если не любовь, то привычку к физическому труду, доведут (не спрашивайте как) численность населения до приемлемой для натурального хозяйства, и тому подобное. Наступит та самая идиллия – с пастушками, благовестом и отрядами Ночной Стражи.
Есть века низкие, есть века высокие, а есть средние. Средних, исходя из здравого смысла, должно быть больше всего. Потому – встречайте!