А ещё любил я в детстве робинзонады. Южные острова с кокосовыми пальмами и крабами, бочонки с порохом, сундуки с топорами, вилами и прочим инвентарём, единственная книжка с оторванной последней тетрадкой, часы, остановившиеся в момент крушения корабля, судовая касса, которую волна вдруг выбросила на берег, фитильное ружьё, абордажная сабля, чётки, компас без стрелки, четыре горошины, из которых позднее получится бескрайнее зелёное поле… Строй, мастери, сажай и сей!
Читать об этом куда как хорошо!
Сам Дефо шёл тяжело, видно, потому, что попался мне перевод, не адаптированный для юного пионера. В том переводе Робинзон то деньги считал, то молился, а потом опять и опять. На мой тогдашний взгляд – пустое дело.
Советско-пионерская робинзонада, «Пленники Барсова ущелья» Ананяна нравилась больше, до многократного перечитывания, быть может, и потому, что я был именно советским пионером. Или книги о полярниках – те же робинзонады. «Седовцы» Константина Бадигина, например. А «Жизнь на льдине» Папанина (тысяча девятьсот тридцать восьмого года издания, открывающееся портретом тогдашнего Сами Знаете Кого) как взяла в плен, так и не отпускает до сих пор.
Быстро я уяснил, что робинзонами становятся одиночки (герой Дефо), семьи («Швейцарский робинзон» пастора Висса), пионерские отряды и трудовые коллективы (вышеупомянутые Ананян, Бадигин и Папанин), а ещё – группы людей, друг другу чуждых. Например, «Кораблекрушение Джонатана» Жюля Верна, «Остров» Роберта Мерля и, конечно, «Повелитель мух» Голдинга. С двумя последними я бы в робинзоны не пошёл. Увольте.
Да только судьба ведь не спрашивает.
Сиди, где сидишь, не ищи приключений, они сами тебя найдут – если будешь плохо себя вести, или просто небесные светила направят их не в ту сторону, в которую бы нужно.
Кто такие робинзоны? Люди или группы людей, игрою обстоятельств оказавшиеся отрезанными от цивилизации, и потому терпящие те или иные материальные и моральные страдания. По-моему, так.
Отрезанными от цивилизации они могут быть по воле случая (натуральный Робинзон), по собственной воле (Хейердал на Фату-Хива) и, наконец, по воле чужой (Федор Толстой-Американец). А бывает, что в робинзоны записывали целые народы, ссылая их в места дикие и суровые, а, главное, отрезанные от цивилизации. Иногда даже пытаются робинзонировать целые страны, путем остракизма, блокад и санкций – тому пример Куба. К счастью, не все пляшут под одну дудку, и когда половина мира делала вид, что Куба как бы и не существовала, другая половина (хорошо, четверть) Кубе активно помогала – пела песни «Куба – любовь моя» и посылала транспорт за транспортом с необходимым инвентарём и даже более того.
Теперь же робинзонируется Россия. В силу и размеров, и ресурсов процесс этот длительный и неоднозначный, однако плоды его ощущаются уже сегодня. Прямо сейчас.
Люди, подобно Робинзону, делают всяческие припасы, отчасти по зову разума, отчасти из знания поэзии. «Рубль не деньги, рубль бумажка, экономить – тяжкий грех» (опять должен напомнить: это слова не самого Владимира Семеновича Высоцкого, а его персонажа, внезапно заработавшего немалые деньги бича). Люди запасаются крупами, телевизорами, холодильными шкафами, а кто может купить остров в океане – покупает и остров. Я и сам чуть было не поддался всеобщему азарту, хотел-таки приобрести давно задуманное, самогонный аппарат как бы немецкого производства. Производить «щепетнёвку», горькую настойку крепостью в пятьдесят шесть градусов. Ту самую, которая зело поддерживала казаков во время Азовского сидения, и рецепт которой был подарен казаку Гвазде Щепетню греческим лекарем Макропулосом в благодарность за освобождение от турецкого плена (долгая история, на сто сорок тысяч слов).
Оно бы и можно – производить, а дальше? Всё выпивать самому? Но сколько мне нужно, железнодорожную рюмку в день, не более. А остальное? Продавать? Но есть предчувствие, что через три дня, много через неделю придут люди в погонах и поставят перед выбором, которого не будет. Нет, реализация – не моё. Таланта нет. Был бы, так я уже давно бы и торговал, не дожидаясь всероссийского робинзонирования, и не занимаясь тем, чем занимаюсь сейчас.
Хотя мысль об аппарате совсем не отбрасываю. Просто по совету знающих людей, закажу агрегат у знакомого специалиста с секретного завода. Сделает так, что хоть на Марс лететь.
А сегодня я лекарств накупил, тех, без которых никак. Чего и вам советую – если, конечно, испытываете в лекарствах потребность. Ведь чем лекарства нынешние отличаются от лекарств полувековой давности? Тем, что лучше действуют, это раз, и тем, что пить их приходится всю оставшуюся жизнь, это два. Любой перерыв грозит обострением. А обострение – летальным исходом. Представьте себе самочувствие робинзона, когда он узнает, что необходимого Абракадабрина нет, и когда будет – неизвестно, потому что французским и немецким фирмам к робинзонам путь заказан. Чтобы знали, с кем дело имеют. Есть, конечно, и российские аналоги, но все они делаются из завозных субстанций-дженериков, а если и дженерики не завезут?
Вот я денежку на лекарства и потратил. И вышло-то всего ничего, запасец на год и два месяца. Впрочем, и это хорошо. Всеволновой приёмник у меня уже есть, «Ишим 003». Лопата тоже есть, и топор к ней. Потому в будущее смотрю уверенно, как седовцы. До следующей осени проживём, а прикажут задержаться в робинзонах ещё на год – задержимся, мы привычные.
Да хоть навсегда!
Зато потом будем о подвигах внукам рассказывать. Как построили сначала землянку, потом замок, а потом и дворец – всем дворцам дворец. Второго такого не будет, поскольку со строителями поступили согласно обычаю.