На Калужско-Рижской ветке московского метро временами можно встретить парня-скрипача, который с глумливым выражением лица наяривает на потеху публике нечто общеизвестное. Играет так себе, но зато задиристо, так что мелочь ему в сумку кидают весьма неплохо. А если бы кидали плохо, то на Калужско-Рижской ветке московского метро его встретить было бы нельзя…
Как быстро всё закончилось, на самом деле. Если подумать, то всего-то четыре десятилетия понадобилось, чтобы музыканты превратились в полубогов, и столько же понадобится, чтобы всё вернулось на круги своя, когда «профессиональный музыкант» — это либо уличный менестрель, либо придворный капельмейстер. Как раз нам недавно Василий Щепетнёв возвращение к феодализму прочил…
Злорадством всё вышенаписанное прошу не считать.
Вчера на «Звуках.ру» вышла огромная статья, посвящённая продажам музыки. Огромная и весьма беспристрастная — ни борцам против пиратства, ни борцам за него не удастся обратить её в хоругвь.
Цитировать её можно абзацами, поэтому лучше всего, наверное, будет просто предложить перейти по ссылке: чтение оправдает затраченное время с лихвой.
Из всех приводимых в статье причин общего спада музыкальной отрасли (в самом широком смысле) особо стоит выделить три: спад интереса к музыке в целом, конкуренция с другими сферами развлечений (кинематографом и компьютерными играми) и общий творческий кризис мейнстрима. Да и не только мейнстрима, откровенно говоря: нынче радикальное новаторство крайне вредно для благосостояния музыкантов, пытающихся зарабатывать деньги своим искусством… точнее, ремеслом. Ибо «люди не поймут».
Конечно, есть те, кто в своё время смог добиться общемировой известности, проецируя вовне через музыку именно своё собственное видение мира, радикально отличающееся от массового. Однако представьте себе, что, например, Coil, Throbbing Gristle и Ensturzende Neubauten, с одной стороны, и, допустим, Enya появились бы не в 1970-1980е, а вот сейчас, в почти закончившееся первое десятилетие ХХI века. Вылезли бы они «на поверхность» информационного поля? «Жамаис!» — как выражался один из героев Куприна (варварски коверкая французское «jamais» — «никогда»). Ибо да кому они нужны сейчас?
А, ну да, порнозвезда Саша Грей решила заняться индастриалом как раз в духе Throbbing Gristle. Ну, бог ей в помощь — античный, Приапом зовущийся…
Простите.
Любой музыкант, который «болеет» своим делом, естественно, горазд поговорить про сакральное содержание музыки, про то, насколько важно это искусство… Только вот ни для большинства потребителей, ни тем более для продавцов (записей и самих исполнителей) это никакое не искусство, это — продукт. Продукт, для изготовления которого давно уже существуют свои «госты», отработанные технические процессы, методы продажи и т.д. И потому и мейнстрим, и андерграунд, в сущности, тоже изо всех сил пытаются заставить свою аудиторию слушать всё те же шаблоны, но в разных конфигурациях. С упорством, достойным лучшего применения. Аудитория, как следствие, в большинстве своём перестаёт воспринимать что-либо за пределами этих шаблонов, а также перестаёт воспринимать музыку как нечто самостоятельное. Фон он фон и есть.
Что дальше? Скорее всего, прав Андрей Макаревич, предсказывая популярной музыке (в том числе и рок-музыке) судьбу джаза. Собственно, с некоторыми совсем недавно доминировавшими музыкальными направлениями так и случилось: ушли в «нишу» пост-панк и готик-рок, new wave — «официальная попса 1980-х»- сегодня подчас воспринимается как пласт неразведанных вовремя сокровищ.
Некогда самовластно правившие балом жанры тяжёлого металла либо ушли в глубокий андерграунд, либо мутировали во что-то, сильно далёкое от первоисточников. Чего общего между напором hard’n’heavy Black Sabbath и «готическим металлом» — музыки для юных девушек в чёрных платьях и драных колготках? А между тем второй — прямой потомок первого. Эволюция, да.
Арт-рок — где он теперь? В смысле, где группы, работающие в том же направлении, что некогда Pink Floyd, и способные собрать стадионы, как некогда Уотерс, Гилмор, покойный Райт и Мэйсон?..
Нет, самой музыки меньше не станет. Меньше станет музыкантов-миллионеров — практически исчезнут. Меньше станет людей, готовых вкладывать большие деньги в звук и образ. Властвовать будет то, что «дёшево и сердито».
Желающих музицировать меньше не станет, как не станет и меньше аудиозаписей. Нынче сам процесс звукозаписи подешевел дальше некуда: для того чтобы сделать более-менее качественную запись, не нужны более тысячи и тысячи долларов. Очень многое музыканты способны сделать и сами, прикупив не слишком дорогое оборудование и разжившись нужным софтом.
При этом, естественно, записей профессионального уровня станет куда меньше: и сведение, и особенно мастеринг — науки хитрые, наскоком не осваиваемые. А следовательно, в массе своей качество записанного музыкального материала будет весьма средненьким, если не сказать хуже. Действительно качественный звук станет уделом других сфер развлечений.
Профессиональные музыканты, как уже говорилось выше, тоже станут — либо уличными (кстати, как раз во время кризиса 2008-2009 года резко возросло количество музыкантов, играющих в электричках; многие из них — это потерявшие основную работу люди), либо «придворными».
Собственно, в некотором смысле это уже сейчас происходит: коммерческие исполнители зарабатывают концертными турами и продажами альбомов куда меньше, чем выступлениями на корпоративах — перед уважаемыми господами. Как раз вот недавно по западным СМИ разнеслась новость, что Эми Уайнхаус получила миллион долларов за выступление перед Russian oligarchs. Что ж, будет чем заплатить в следующий раз за реабилитационную клинику.
С другой стороны, чем чёрт не шутит, вдруг да и возродится серьёзный институт меценатства?
А по Калужско-Рижской линии московского метрополитена бродит парень со скрипкой. Играет так себе, зато весело…