История компьютерного пиратства до сих пор включала минимум две обязательных даты, обойтись без которых не представляется возможным вне зависимости от личного отношения к этому феномену. Первая — год 1976, когда Билл Гейтс написал «Обращение к энтузиастам» и привлёк внимание к вопросу вознаграждения авторов цифрового контента за их труд. Вторая — старт в 1999 сети Napster, упростившей процесс обмена файлами до нескольких мышиных кликов. Сейчас список необходимо пополнить третьей записью: 2011 станет годом, принципиально изменившим методы борьбы с пиратами.
Впервые в новейшей истории крупнейшие интернет-провайдеры, владельцы кабельных сетей и производители медиаконтента (музыка, кино, телевидение) отдельно взятого государства сформировали альянс с целью облегчить давление пиратства на бизнес. Речь, к сожалению, не о России, действие разворачивается в США.
Американские правообладатели обладают бесценным опытом преследования рядовых сетян, имевших неосторожность скачать из Сети нелицензионные копии аудиозаписей или фильмов (вспомните миллионные иски RIAA к студентам и пенсионерам). Неудивительно, что именно здесь сделан следующий шаг: образован Центр авторских прав (Center for Copyright Information, CCI), участники которого перешли от насилия к обучению.
Статистика цифрового пиратства требует осторожного подхода в силу наличия массы спорных деталей. К примеру, убытки от несанкционированного копирования обычно подсчитываются простым сложением розничных цен, хоть совсем не факт, что человек, скачавший «левую» копию, имеет возможность оплатить её полную стоимость. Вот откуда берутся 58 млрд. долларов и 373 тысячи рабочих мест, в которые, якобы, обходится кража контента ежегодно одним только Соединённым Штатам.
С другой стороны, правдоподобным кажется такое наблюдение: 70% компьютерных пользователей, уличённых в копировании без спроса, готовы по первому же требованию завязать с «тёмным прошлым». Организаторы CCI строят на этом свою стратегию.
Вообще, если быть дотошным, термин цифровое пиратство покоится на шатком фундаменте. Аналогия между обменом цифровыми файлами и кражей, участием в файлообменных сетях и дистрибуцией, отпускной ценой контент-единицы и фактическим ущербом для правообладателя выглядят сомнительно. Переход от запретов к обучению поможет сгладить вызванный этим социальный протест.
Вспомните, как работали с интернет-пиратами в США ещё пару лет назад. Правообладатели следили за файлообменными сетями и фиксировали IP-адреса «особо отличившихся» участников. Собранные материалы передавались в суд, который обязывал интернет-провайдера раскрыть имя человека, владеющего компьютером с обозначенным IP. Затем виновнику предлагалось уладить конфликт в частном порядке, заплатив штраф, либо судиться (подробнее см., например, мою колонку 2003 года).
Теперь схема выглядит иначе. Участник CCI, владеющий правами на контент и отследивший нарушителя, пишет последнему письмо, разъясняющее суть нарушения, возможную ответственность по закону и способы получить тот же контент легально. Однако, поскольку правообладатель не знает физического адреса подозреваемого, он передаёт письмо провайдеру (также состоящему в CCI), а уже тот, без разглашения имени и места жительства, доставляет послание клиенту.
Всего предусмотрено до шести таких предупреждений, после чего, если нелегальная активность не прекратилась, провайдер вправе применить меры, требующие обязательной реакции пользователя: урезать скорость интернет-соединения, сократить доступных веб-ресурсов, даже разорвать контракт. Кроме того, собранная информация может стать основанием для уголовного разбирательства.
Впрочем, это крайний случай. Участники CCI подчёркивают своё нежелание действовать агрессивно, но предупреждают о необходимости следовать законам страны, согласно которым провайдера могут обвинить в пособничестве, если, зная о преступлении клиента, он ничего не предпринял.
Неожиданная смена позиции интернет-провайдеров — до последнего времени яростно сопротивлявшихся выдаче своих клиентов — любопытна сама по себе. Аналитики усматривают причину этого в пересечении интересов поставщиков контента с владельцами каналов передачи данных. Провайдеры кровно заинтересованы в собственных потребителях медиаконтента, иначе они рискуют превратиться в подобие коммунальных предприятий, живущих на копейки, получаемые от сдачи в аренду «водопроводных труб». Но вернёмся к пиратам.
CCI немедленно подвергся критике, обрушившейся буквально со всех сторон. Кто-то считает, что действия Центра авторских прав будут несовместимы с презумпцией невиновности: ведь пользователя называют виновным без суда. Что если владелец компьютера не подозревает о ведущемся файловом обмене? Вирусы, взломанная точка беспроводного доступа, дети, нечистоплотные сотрудники: всё это может быть причиной, а последствиями, как минимум, потеря времени и нервотрёпка.
Другие сомневаются в эффективности технических средств: торрент-сообщества контролировать несложно, но децентрализованные файлообменные сети и популярные онлайн-кинотеатры с трудом поддаются наблюдению.
Наконец, некоторые комментаторы прямо высмеивают основополагающую идею CCI, вспоминая шутку про строгий, очень строгий и очень-очень строгий выговор. И предлагают брать пример с Франции, где, по инициативе властей, уже около года действует жёсткая система «трёх предупреждений». Пользователь, троекратно уличённый в несанкционированных манипуляциях с объектами авторского права, временно лишается права на доступ в Сеть на всей территории страны, может быть оштрафован или приговорён к выплате компенсации, и даже рискует получить до двух лет тюрьмы.
Французская государственная антипиратская программа (HADOPI) мало того, что спровоцировала акции протеста, так ещё и живо проиллюстрировала единственную настоящую проблему цифрового века: невежество. Когда был опубликован первый официальный логотип HADOPI, выяснилось, что дизайнеры — по ошибке, конечно же! — использовали шрифт, лицензии на который у них не было.
Есть и другие интересные решения, способные нивелировать давление пиратов. К примеру, музыкальный налог (Канада, Бразилия, в России, правда, провалился) в форме небольших отчислений, принудительно взимаемых с провайдеров (за каждого клиента) или производителей компакт-дисков (за каждую болванку) в счёт обладателей авторских прав, которые может быть будут нарушены.
Однако критики новой американской инициативы упускают главную её особенность: отказ от насилия здесь не просто широкий жест, это принципиальный момент! Публика в массе своей имеет весьма смутное представление о вопросе авторских прав, тем более применительно к цифровым произведениям. Террором проблему не решить и американцы знают это лучше других. Только показав пользователю на его личном примере, что именно он сделал не так, можно надеяться на положительный эффект.
Конечно, всегда останется некоторый процент маргиналов, которые пойдут на нарушение закона сознательно, изыщут технические способы противостоять контролю. Но, как и везде, бизнес может безболезненно игнорировать эту часть публики.
Понимая, какие именно действия противоречат закону, понимая, чем рискует, и точно зная как можно получить тот же контент легально, среднестатистический пользователь предпочтёт законный путь. Теоретическое подтверждение этому — упомянутое выше социологическое исследование (70%), проведённое, кстати, в Европе.
А свидетельством наглядным могут служить успехи звукоиздателей в США, впервые за много лет показавших в первом полугодии 2011 прирост совокупных продаж музыкальных альбомов (данные Nielsen). Более чем скромный, всего-то на 1% (сравнительно с аналогичным периодом годом ранее), но в данном случае важен сам факт.
Что обеспечило рост? Уж точно не судебные преследования несчастных веб-сёрферов, от которых, кстати, RIAA отказалась. Расшифровка говорит, что движущей силой стали цифровые издания. «Сделайте контент доступным и люди к нему потянутся» — мысль не новая, впервые она прозвучала всё в том же 1976 году. Но приятно, что пусть и три десятилетия спустя хоть где-то вместо контент-тупиков начали строить дороги.