Читать экономические новости интересно, но невесело. «Россия теряет $40 млрд в год из-за введенных против нее международных санкций и около $90-100 млрд от падения цен на нефть, заявил министр финансов Антон Силуанов.» Это ж министр говорит, а не оппозиция какая, болотно-белоленточная… «Банк России прогнозирует отток капитала из страны в размере $128 млрд в текущем году и около $100 млрд — в 2015 году.». Это ж Банк России прогнозирует, а не вновь выползшие на свет менялы из соседней подворотни… И, за один октябрь 2014 года отток капитала «достиг 28 миллиардов долларов».
Одним словом, свеженазначенный посол США в Москве Джон Теффт имел все основания говорить: «– Я думаю, что санкции вкупе со спадом в российской экономике (который начался еще до украинского кризиса) имели серьезное воздействие.» Правда, помнится, что санкции США против Японии летом 1941 года также возымели серьезное воздействие, кончившееся Day of Infamy, но это уже совсем другой разговор.
С другой стороны «nihil novi sub sole», нет во всем этом ничего нового. Вот что писал великий французский историк Фернан Бродель:
«Когда царь в 1558—1581 годах прибрал к рукам Нарву, открыв себе таким образом «окно» на Балтику, у польского короля появились новые поводы для беспокойства по поводу возможных действий Московита. Единственный способ обуздать его он видит в том, чтобы не выводить его «из состояния варварского невежества». Поэтому горожане Данцига, задержавшие английские корабли, направлявшиеся «в Нарву», поступили правильно, пишет король Сигизмунд королеве Елизавете 6 декабря 1559 года. Тяжба по этому поводу затянулась и не ограничилась одними англичанами. В июне 1570 года французский корабль из Дьеппа, «Эсперанс», шедший в Нарву, был захвачен данцигскими псевдо-корсарами. В 1571 году герцог Альба предостерегал германский рейхстаг от продажи пушек и вооружений заклятым врагам немцев и, быть может, всех христиан…».
(Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II, т.I, М., 2002, с.264.)
А вот в глобальной экономике идут совсем иные процессы. Спираль прогресса, миновав индустриальный этап развития, закручивается все быстрее и быстрее. И речь теперь идет уже о революции сетевой экономики. Этапа, приходящего на смену интернет-экономике, которая, в свою очередь, сменила ИТ-экономику. Под бурным ростом которых становится совсем незаметна тучная почва, удобренная достижениями индустриальной эпохи.
Надежды на сетевую экономику возлагаются весьма серьезные. Считается, что в ближайшие десять-пятнадцать лет сетевая экономика, The Networked Economy, удвоит валовой планетарный продукт, добавив к нему по меньшей мере стоимость в девяносто триллионов долларов. (Revolution in Progress: The Networked Economy) Полагают, что именно сетевая экономика будет способствовать росту сельскохозяйственного производства, который, возможно, позволит прокормить те девять миллиардов ртов, которые ожидаются на планете к 2050 году…
Что такое сетевая экономика? Ну, аграрная экономика, возникшая в результате Неолитической революции, и индустриальная экономика, созданная революцией Промышленной, в определениях не нуждаются. Первая даровала нам традиционные общества, вторая – общества индустриальные, которые хорошо помнят старшие из читателей. А дальше им на смену пришла ИТ-экономика. Экономика того самого «классического ПК», о котором рассказывала в начале девяностых бумажная «Компьютерра».
В чем ее суть? А в «цифровой революции». Микропроцессор, сотни тысяч, а затем и миллионы вентилей которого, прекрасно справлялись с обработкой все больших и больших объемов информации, заменял все новые и новые устройства. Калькуляторы, пишущие машинки, каталожные шкафы, музыкальные центры, любительские кинопроекторы, аналоговые видеомагнитофоны – это то, что каждый видел в быту. Аналогично происходило скрытое от широких масс внедрение цифровой техники в производства.
Почему микропроцессор вытеснил их всех – да потому, что он, с одной стороны, производится сам по массовым технологиям в гигантских количествах, в результате цена его крайне низка. А постоянно возрастающая мощность позволяет обрабатывать всяческую оцифрованную информацию, со всё падающими и падающими издержками. То есть – ИТ-революция вполне объяснима в понятиях экономики индустриальной эры с ее любовью к массовому производству и агрегатам большой единичной мощности…
Дальше – интернет-революция. Смысл ее также поразительно ясен. Традиционные общества характеризовались крайней дороговизной перевозок. Опять даем слово Фернану Броделю, пишущему о Польше шестнадцатого века. «Стоимость сухопутных перевозок здесь чрезвычайно высока. Проделав путь от Кракова до Вильно, ласт (2 т) зерна удваивается в цене.» (op. cit., с.268) То есть – в аграрных экономиках транспортировалось только то, что стоило очень дорого в конечной точке – золото из Тимбукту; восточные пряности и шелк; клинки ковки мастеров итальянских республик. И – транспортировалось в интересах имущих классов…
Потом Промышленная революция резко снизила стоимость перевозок. Морских, на гигантских парусниках и пароходах. Наземных, с развитием сети сначала железных дорог, а потом и с развитием автомобильной индустрии. В начале ХХ века Уэллс на первых страницах «Войны в воздухе» рассказывал о том, как тропические фрукты вытесняли у английских зеленщиков продукцию местных фермеров – не стало проблем с перевозками однородной продукции.
Ну а интернет-революция сделала фантастически дешевыми сообщения по всему миру. Оптоволоконные кабели, с их «коллективным», пакетным использованием – это аналоги огромных пароходов индустриальной эры, груженные «сборным грузом». Они позволяют осуществлять информационные транзакции с огромной скоростью и с ничтожной стоимостью. И это дает возможность совершения сделок по всей планете с минимальными трансакционными издержками (ну, если на пути не станут государства с их бюрократиями…).
Характерный пример – интернет-торговля. Минимизирующая время и издержки пути товара от производителя к потребителями. Выдавливающая из него паразитные звенья, вроде наших «люмпен-предпринимателей» (такой характерный вид бизнесмена, выросший из «челнока» – лавочка, снятая в «торговом центре», взятый «с отсрочкой платежа» товар, продаваемый с накруткой в 70% – возле товара в пустом ТЦ скучает продавщица, самому купчине торговать неприлично…). Причем выдавливающая без всяких революций и мер государства – просто брючный ремень он продает за 2000 р, а в интернет-магазине, выросшем из ИТ-бизнеса, такие же и в большем ассортименте за 699 р, точка выдачи за углом…
То есть – неважна твоя физическая близость к производителю товара. Нужно лишь знать, как с ним связаться. Соединяющая людей ткань строится теперь не из соседства, а из знаний… Знания – оказываются главной валютой современности. (Не умеющий найти товар в Сети переплатит втрое лихому купчине!) Ну и, конечно, вопросы доставки товара никуда не делись – скажем, информационная модернизация Гамбургского порта должна позволить повысить его пропускную способность с 9 миллионов контейнеров в 2012 году до 25 миллионов контейнеров в 2025 году.
Это обеспечивают системы SAP, технологии «интернета вещей» – те самые «подключенные устройства», число которых по оценкам Gartner, увеличится почти в 30 раз за десять лет, от приблизительно 900 млн подключенных устройств в 2009 году до более чем 26 млрд к 2020 году… Кадры сетевой экономики, поколение «тысячников» – не будем путать тех, кто родился с начала 1980-х по начало 2000-х, и зовется Millennials с участниками инициатив советской поры – это люди, выросшие уже в цифровом мире и уже составляющие 36 процентов рабочей силы США; к 2025 году, они займут 75 процентов рабочих мест.
Считается, что этому поколению будет особенно легко ориентироваться в опутанной информационными сетями глобальной экономике, и использовать к своей (именно своей – в сказки об общем благе, долженствующем проистечь из сетевой экономики лучше не верить…) выгоде ставшие доступными ресурсы всей планеты – австралийское сырье, вьетнамскую и камбоджийскую рабочую силу, южноамериканские рынки… Интересно, какое место сможет занять Россия в этой сетевой экономике?