В конце прошлого года, когда курс целкового летел вниз как прыгунья в бассейне, звучала масса голосов, возглашавших благостность этого падения. Отечественная индустрия, наконец-то освободившаяся от пагубного давления со стороны дешевого импорта, в кои-то веки разовьется, снизит издержки благодаря повышению объемов производства, и одарит потребителей отечественным, качественным и недорогим товаром…
Ну, правда и тогда возникали некоторые вопросы. Которые выдающийся экономист Фридрих Август фон Хайек еще в 1944-м году сформулировал в своей The Road to Serfdom. На русский ее перевели как «Дорогу к рабству», хотя речь, точнее, должна была идти о крепостной зависимости, холопстве… Дело в том, что люди в массе совсем не склонны поступаться своим благом ради блага общего, или, еще точнее, ради блага кого-то еще. Ну, в отсутствии конкуренции со стороны зарубежного товара не будет никакого стимула снижать цены. Ведь падение рубля любезно формирует отечественному бизнесу олигополию, режим немногих торгующих.
И никакого стимула к повышению качества продукции не будет – ведь конкуренции со стороны чужого, более качественного товара, нет. Наглядный пример – кусок сыра из ближайшего магазина. Да, его вполне можно есть – нужно только выцедить сквозь зубы пару стаканов того отечественного прозрачного продукта, что не нуждается в рекламе и протекционистских мерах, и зажевывать можно даже местным сыром. Уже год пребывающим под льготной защитой «войны с пармезаном»…
А вот за тем сыром, который можно есть без предварительного разогрева нужно налаживать гонца в братскую Белоруссию – дай Бог здоровья мудрому Батьке – благо дороги там получше местных. И думать, что положение изменится к лучшему, нет никаких оснований… Олигополия и так приносит местным предпринимателям приличные доходы, какая тут забота о качестве. А снижение цен противоречит главной цели бизнеса – извлечению доходов. И пусть «Две трети россиян начали экономить на продуктах» – известно же, что «проблемы индейцев шерифа не волнуют»…
Кстати, нобелевский лауреат 1974 года Фридрих Август фон Хайек уже в 1920-м году, когда индустриальная эпоха еще только шла к своему апогею, начал строить свою концепцию на сугубо информационных принципах, на модели распределенного знания, возникающего в обществе благодаря разделению труда. И любое реальное управление есть управление в условиях неполноты знания. Эффективность которого можно повысить лишь введением максимального числа саморегулирующихся контуров. Более полно об этом Хайек написал в 1945-м, в The Use of Knowledge in Society. Но о этом – в другой раз.
Но вернемся к ситуации в нашей экономике. Может ситуация с продуктами лишь временные трудности. Может у нас, как в тридцатые годы прошлого века, на фоне полуголодного существования происходит небывалое развитие «группы А», производства средств производства? Ну, давайте посмотрим на статистику…
Из нее следует, что выпуск строительных кирпичей упал в годовом исчислении на 10%, обуви – на 18,1%, стиральных машин – на 20,5%, деревянных шкафов — на 29,2%, журналов — на 29,6%, трикотажных изделий – на 37,5%, золотых и серебряных цепочек – на 58,3%, телевизоров и мониторов – на 68,8%. То есть – сокращение производства предметов потребления. «Группы Б», налицо. Сокращение, несмотря на падение рубля, которое должно бы было сделать местную продукцию крайне конкурентоспособной, и расходящейся как горячие пирожки.
Но может быть это так, маневр ресурсами, которые сосредоточены на производстве средств производства? Ага, держите карман шире… Оказывается, производство тракторов за год сократилось на 36,3% (кто-то там рассказывал трогательные байки об импортозамещении и продовольственной безопасности, аж слезу вышибало…), металлорежущих станков – на 43,2% (это сразу и к вопросом восстановления обрабатывающей промышленности, и перевооружению армии), троллейбусов – на 75% (троллейбусы жальче всего – выжить бы из городов небезопасные и занимающие массу места маршрутки…).
Не правда ли, все это как-то очень и очень расходится с голубыми мечтами о благостном импортозамещении и благотворном влиянии низкого курса рубля. Посмотрим на Росстатовскую статистику в целом («О промышленном производстве в январе-мае 2015 года»). Падение объемов промпроизводства шло пять месяцев этого года нарастающими темпами. Если в январе 2015-го имел место легкий рост в годовом исчислении, на 0,9%, то дальше пошло снижение. В феврале значение индекса снизилось на 1,6%, в марте — на 0,6%, в апреле на 4,5%, в мае на 5,5%.
Вот так… Рупь дешев, импорт дорог, казалось бы производи и производи в свое удовольствие, а промпроизводство падает… И особенности этого падения – трактора, станки – не сулят в обозримом будущем ничего хорошего ни сельскому хозяйства, ни промышленности. Падение производства тракторов не даст возможность с низкими издержками производить сельхозпродукцию на отечественных землях. (Можно купить импортные, но они вздорожали за падением рубля.) Падение производства станков означает невозможность занять освобожденный от импорта рынок.
И все это – абсолютно закономерно и абсолютно предсказуемо. Падение курса национальной валюты могло бы благотворно сказаться только в условиях автаркического производства и автаркического сельского хозяйства. Когда есть деревня, поставляющая городу простой продукт и работящих мужичков, выдавливаемых безземельем. Когда есть рабочий, живущий в доме из местной сосны, крытом местным железом, питающийся кашей с местной убоиной, и работающий на отечественном станке. Работающий из (это – тульский архаизм, язык-то стоит хранить в любых бедах) заготовок, произведенном местным же смежником…
А всего этого – нет. Производство подшипников в России за постсоветские годы сократилось в пятнадцать раз. А импортный – вздорожал… И так – по всем позициям. Даже сырье, черный и цветной металл, товар биржевой и пропорциональный стоимостью цене на LME, помноженный на курс валюты… Поэтому-то мы и видим т, что должно быть. Фактическое вымывание оборотных фондов предприятий (они в рублях, а комплектовка и расходные материалы вздорожали), которые невозможно пополнить из-за повышение ключевой ставки кредитования. Ну, чьи железки идут на экспорт, как-то выкручиваются, а остальным – кисло…
А остальные – именно те, кто казалось бы должен получить запредельные блага за счет падения рубля, сокращают производство… Такова цена падения национальной валюты – о чем будущий лорд Кейнс предупреждал, когда в молодости консультировал делегацию на Версальской конференции. Его не послушались – и в Германии случилась фантастических размеров гиперинфляция, мир получил Гитлера, а Британия по итогам Второй Мировой лишилась своей империи…
Ну а как дела обстоят при низкой валюте в секторе ИТ? Он – падает. Скажем, сервисный, согласно Russia IT Services Market 2015–2019 Forecast and 2014 Analysis он просел в долларовом выражении на 15% до 6,57 миллиардов долларов. Правда, если считать в попугаяхв местной валюте рынок из-за резкого снижения курса рубля к доллару вырос на 2,2%, но это псевдорост. Взгляните, сколько стоит процессор, и всем все станет ясным…
У крупнейших игроков рынка дела обстоят получше – «Общая выручка ведущих ИТ-групп и компаний по итогам 2014 года увеличилась на 8%». Но, учитывая что официальная годовая инфляция за прошлый год составила 11,2%, речь на самом деле идет о нетто-падении. Хотя Softline, «Ланит» и «Техносерв» прирастали темпами, обгоняющими инфляцию. Похоже, что одной из причин этого роста являются госзаказы, такие как «космодром Восточный в Амурской области, где ГК ЛАНИТ проводит работы по оснащению инженерными и слаботочными системами объектов на площади свыше 150 тыс. кв. метров».
Но в целом, полгода, проведенные отечественной экономикой в условиях резкого падения курса рубля, крайне высоких процентных ставок и резкого роста протекционизма, лишающего пребывание России в ВТО вообще какого-либо смысла, ни принесли ни отечественному производству, ни ИТ-отрасли, ни населению ничего хорошего. В самом строгом соответствии с тем, чему учили титулованные особы – и лорд Кейнс, и фон Хайек.