Мир моды по самой своей природе располагает к скандалам. Но то, что случилось на прошлой неделе с шведским гигантом Hennes & Mauritz AB, необычно даже по меркам всегда эксцентричной фэшн-индустрии. Hennes & Mauritz известны торговой маркой H&M, которая украшает более чем две тысячи официальных магазинов по всему миру. Занимаются они так называемой быстрой, дешёвой модой — продавая сравнительно недорого концептуальные вещи (одежда, аксессуары).
Но в центре разгоревшегося скандала оказались не платья, не бельё, и даже не вздорные красавицы, их представляющие: сперва на родине, а после и по всему миру H&M наполучала тумаков за «полностью виртуальных» моделей, которых сотворили на компьютерах для рекламы новых коллекций.
«Полностью виртуальный» — характеристика, данная представителем самой H&M. Но взгляните на фото: правильней будет назвать её моделей составными. Процесс создания таких псевдочеловеков прост. Тело одно на всех, оцифрованное с манекена с правильными пропорциями. Головы, «взятые» у живых девушек, приставляются к синтетическому телу, после чего наносится опять же цифровой мэйк-ап: кладётся текстура, имитирующая человеческую кожу, подгоняется в тон лицу цвет, если нужно добавляются мелкие детали вроде веснушек. Остаётся навесить собственно одежду и аксессуары, и — всё, можно ставить образ на веб-сайт или в каталог.
Как видите, ничего экстраординарного, экстремального, никакой «ракетной техники». Вот почему в реакции H&M на негативные отклики сквозит удивление: компания решила использовать виртуальные образы в качестве манекенов — так что ж такого? Ведь на манекенов в витринах никто не бросается! Да и лёгкое применение цифры тоже трудно назвать диковинкой: на фотографиях в большинстве глянцевых журналов сегодня места живого нет, сплошной «фотошоп».
Но оставим на минуту критиков. Для чего вообще транснациональному гиганту понадобилось рисовать компьютерных топ-моделей? Помимо шуточного аргумента, что только таким образом можно избавиться от обвинений в чрезмерном фотошопинге, есть и несколько серьёзных доводов. Во-первых, так компания может экономить на съёмках, которых, понятное дело, много — а для бизнеса, зарабатывающего продажей недорогих товаров в таком конкурентном виде деятельности, каждая копейка на счету.
Во-вторых, работа с виртуальными моделями избавляет от вечной проблемы моделей живых: непомерного эго и дурных привычек. Тут H&M с её почти семидесятилетним опытом может многое рассказать. К примеру, несколько лет назад компания разорвала контракт с Кейт Мосс, пойманной на употреблении кокаина.
Вообще, виртуальные модели — поветрие, пришедшее из Японии. Вспомните, как создатели японской поп-группы AKB48 водили за нос миллионы поклонников, предъявив им вместо живой участницы трёхмерный цифровой образ, составленный из нескольких настоящих девчонок (см. «Обманываться рад»). «Однодневка» Аими, сотворённая ради единичной рекламной кампании, до сих пор числится в составе группы — да и грех было бы удалять пусть неживую участницу, о которой по-прежнему судачит вся Сеть. Но японцы продают с помощью виртуальных идолов вкусности, музыку и аксессуары, тогда как шведы попытались продавать одежду и наступили на больную мозоль прекрасного пола: пропорции.
Пресса и публика набросились на H&M, обвинив в рекламе неестественных, нездоровых пропорций тела. Согласитесь, немного найдётся людей с таким соотношением бюста, талии и длины ног. Вообще, конечно, мысль эта не нова, и что у цифровых моделей, что у манекенов, выставленных в витринах, формы одинаково нереальны. Но то, что позволено манекенам, не позволено рисованным персонажам.
Пластиковую куклу трудно спутать с живым человеком. А вот цифровых созданий H&M отличит от существ из плоти и крови уже только каждый второй (оценка приблизительная, по данным нескольких опросов). Не поставь дизайнеры компании свои компьютерные модели в одну и ту же позу, отличить подделку было бы ещё трудней.
В результате, как утверждают критики, в голове наблюдателя, не распознавшего обман, рождается образ где-то существующего идеального человека — а вместе с ним и комплекс неполноценности: мы чувствуем себя ущербными, потому что не соответствуем рисованным формам. Хуже того, мы не знаем, что формы рисованные, а значит, скорее всего, не сможем им соответствовать никогда.
Вот почему рекламу с участием виртуальных моделей забраковали шведские телевизионщики. Вот за что критикуют их бесчисленные модные журналы. И уже мало кого интересуют оправдания самой H&M, специально сделавшей однотипных цифровых кукол, чтобы привлечь внимание к белью, а не к телу. И предположение, что H&M сама стала жертвой индустрии мод: найти живых моделей с привлекательными для публики пропорциями становится всё трудней.
Реакция публики получилась столь остро-негативной может быть ещё и потому, что Запад, в отличие от продвинутой Японии, не готов поставить знак равенства между персонажами реальными и виртуальными. В Японии виртуальные идолы (идору) давно шагнули за пределы кинематографа и потребители в массе своей не задаются вопросом о материальной сущности своих кумиров: концерты голограмм собирают полные залы, трёхмерные образы двигают торговлю. Логично предположить, исчезнут трудности цифровой перцепции и в западной культуре. В конце концов H&M не первая прибегла к помощи цифровых технологий: подбор цвета и фасонов давно стал стандартной функцией веб-магазинов.
Настоящая проблема — не трудности восприятия рисованных образов, а бесконечная гонка за совершенством форм. И устроили её отнюдь не мужчины, как можно было бы предположить. Давайте посмотрим правде в глаза: сильная половина человечества весьма либеральна в формулировках женской привлекательности (если не верите, посмотрите внешние данные самых популярных порнозвёзд).
Истинный виновник — сами женщины. Это им пытаются угодить дизайнеры, создавая 3D-моделей с длиной ног и объёмом бёдер, которые не то что препятствуют производству потомства, но кажется вообще неспособны поддерживать тело на весу. Так стоит ли обвинять в этом модельеров, мужчин или — тем более — компьютер?