Существует популярная легенда о том, что Французская академия наук в конце XVIII века отказалась признать существование метеоритов и наложила запрет на их изучение, в результате чего многие метеоритные коллекции оказались на помойке. Эту легенду особенно почитают альтернативные учёные, предлагающие её в качестве свидетельства косности «официальной науки». Однако на самом деле всё было не так просто.
До начала XVIII века представление о веществе в межпланетном пространстве не было предметом широкой научной дискуссии. Метеоры и камни, падающие с неба, считались атмосферными явлениями. При этом никаких заминок с объяснением их природы не было: то ли что-то горит в верхних слоях атмосферы, то ли так в тех же слоях проявляются необычные электрические явления — фактических данных было слишком мало, чтобы считать метеоры неразрешимой загадкой. Хуже обстояло дело с падающими камнями. Камень — это совершенно конкретный, осязаемый предмет с размером, формой, цветом, температурой. И камни падали-таки с неба! Точнее, об их падениях с неба рассказывали летописи, легенды, картины старых мастеров.
Некоторые из упавших камней на столетия сохранились не только в памяти. Первое зафиксированное падение метеорита, сохранившегося до наших дней, произошло в мае 861 года. Небесный камень упал в японской провинции Ногата и уже больше 11 веков хранится в храме. Его метеоритная природа была достоверно установлена в 1979 году. В Европе самый старый упавший метеорит появился намного позже. Он обрушился на пшеничное поле близ эльзасского города Энзисхайм в ноябре 1492 года и в силу турбулентной европейской истории сохранился гораздо хуже японского собрата. За пять веков от него так часто откалывали по кусочку, что исходная масса в 135 кг сократилась до 56-килограммового фрагмента, но этот фрагмент уцелел и на протяжении столетий напоминал об истории своего появления.
После Энзисхайма были и другие падения. До поры до времени происходили они редко, точнее, редко фиксировались из-за небольшой плотности населения и неэффективного распространения новостей, что не способствовало систематизации и анализу информации о камнях. К тому же багаж физических и химических познаний в те годы был невелик, и потому падающие с неба камни тоже не казались чем-то необъяснимым. Ну падают и падают. Может быть, их заставляют взлететь в небо какие-то земные процессы, может быть, они конденсируются там, наверху, из каких-то испарений.
В XVIII веке наступила пора перелома. Развитие естественных наук всё навязчивее указывало, что соткать из испарений многокилограммовую каменную, а то и железную глыбу весьма затруднительно. Привязка к вулканам тоже становилась менее убедительной. Но сообщения о падениях камней продолжали поступать!
У парижской Королевской академии наук необходимость разобраться в проблеме назрела после падения метеорита в Люсэ (Франция) в сентябре 1768 года. Академия создала специальную комиссию, в которую вошли минералог Фужеро, фармацевт Каде и химик Лавуазье. Хотя в этой тройке Лавуазье был младшим и по возрасту, и по должности, в будущем он прославился больше своих коллег, и потому выводы комиссии связываются главным образом с его именем. О результатах работы комиссии можно подробно прочитать здесь. Я же хочу подчеркнуть следующее: говоря о том, что «камни не могут падать с неба», комиссия отвергла земное (вулканические выбросы) или атмосферное (конденсация на больших высотах) происхождение метеоритов. И была в этом отношении совершенно права! Отвергнуть их космическое происхождение комиссия не могла, так как оно в то время всерьёз не рассматривалось.
Просчёт комиссии состоял в том, что она вместе с ошибочными истолкованиями падающих камней отвергла и саму реальность падения. Однако следует помнить, что тогда не было видеорегистраторов и комиссии пришлось опираться на словесные показания не самых образованных слоёв населения, которые наряду с историями о падениях камней охотно рассказывали и о других чудесах. Лавуазье был яростным борцом со всяческими суевериями, и именно его рвением в некоторых текстах объясняют, почему он в анализе падающих камней слегка перегнул палку.
Но что значит в данном случае «перегнуть палку»? Академия назначила комиссию, члены которой проанализировали образцы и свидетельские показания и пришли к заключению, что падений не было, а образцы возникли в результате удара молнии в богатый пиритом песчаник. Это заключение оказалось ошибочным — такое бывает. Оргвыводов академия по этому поводу не сделала, исследования падающих камней продолжались. Больше того, сам отчёт комиссии далеко не сразу увидел свет. Лавуазье зачитал его в апреле 1769 года, а в печатном виде он впервые в краткой форме появился в 1772 году — с примечанием секретаря академии Фуши о том, что вопрос заслуживает дальнейшего изучения.
К сожалению, нельзя сказать, что выводы французских учёных оказались совершенно безобидными. С учётом их авторитета им и не нужно было принимать формальных решений. Отмечены, например, случаи, когда люди молчали о падающих камнях из опасения быть высмеянными. Возможно, что пострадали и некоторые коллекции упавших камней, но это явление не носило массового характера. Точнее сказать, об этих актах «просвещённого вандализма» написал в 1819 году «отец метеоритики» Эрнст Хладни, упомянув музеи Дрездена, Вены, Копенгагена, Вероны и Берна. Однако он, по-видимому, опирался не на документальные подтверждения вандализма, а на представление о том, что в этих музеях должны были присутствовать образцы метеоритов, фактически отсутствующие. Уже в XX веке Джон Бурке в замечательной книге «Cosmic debris. Meteorites in history» привёл свидетельства того, что по крайней мере некоторые из этих «исчезнувших» образцов либо находились в частных коллекциях, либо оставались в упомянутых музеях.
Во всяком случае, отчёт Фужеро, Каде и Лавуазье не затормозил развитие метеоритики. Вообще, взрывная эволюция этой науки весьма поучительна. После столетий весьма вялого прогресса она прочно встала на ноги буквально за десять лет: в последние пять лет XVIII века и в первые пять лет XIX века. Возможно, свою роль в этом сыграло развитие средств массовых коммуникаций: если на протяжении второй половины XVIII века регистрировалось четыре-шесть падений за десятилетие, то в первые 10 лет XIX века их было зафиксировано уже девятнадцать. К концу XVIII столетия всё больше становилось сообщений о связи между падающими камнями и болидами, появились данные о высоте появления болидов и скорости их движения, которые совершенно не согласовывались с идеей об их атмосферном происхождении.
То, что сложить воедино все имеющиеся факты удалось именно Хладни, — вероятно, не случайность. Он по образованию был юристом и понимал, что если у вас нет ничего, кроме словесных показаний, нужно работать с тем, что есть, подходя к анализу крестьянских рассказов не с позиции их физической достоверности, а с позиции фактической согласованности друг с другом. Собрав исторические и современные свидетельства, он первым сказал то, что, как кажется сейчас, лежало на поверхности. Камни падают. Камни не могут образовываться в атмосфере. Камни часто падают после появления болидов. Болиды образуются за пределами плотных слоёв атмосферы… Значит, камни падают на Землю из космоса.
Небольшую книгу с этими выводами Хладни опубликовал в 1794 году, и, словно для их подтверждения, в последующие годы произошло несколько ярких и хорошо документированных падений. Их венцом стал метеорит Л’Эгль, упавший в апреле 1803 года в Нормандии, подробное и убедительное описание которого составил молодой тогда физик Био — и также по поручению академии наук (в ту революционную пору она называлась иначе). После этого в реальности падающих камней не сомневался уже практически никто…
P.S. …До 15 февраля 2013 года. Теперь ситуация обратилась в противоположную сторону. Вот уже два месяца «академики» твердят, что над Челябинском пролетел космический камень, но есть немало людей, которые не верят этим утверждениям. Нет-нет да и скажет кто-то с хитрым прищуром: «А ведь это был не метеорит!» И дальше начинаются такие сказки, по сравнению с которыми идея о конденсации камней из воздуха кажется верхом здравомыслия.