Стимулировать работу мысли конструкторов-оборонщиков особняками, автомобилями, земельными наделами и крупными денежными суммами в период построения социализма отдельно взятой страной, конечно, можно. И стимулировали, чего уж там. Но особняки, автомобили и крупные денежные суммы, помимо очевидной затратности, способны не только стимулировать и звать к новым свершениям, но и отвлекать. Женщины, вино, карты или охота затягивают. А если нет ни женщин, ни вина, ни охоты с картами — к чему тогда деньги, автомобили и особняки?
Потому практиковались и другие методы подкрепления творческого энтузиазма. Например, осуждение конструктора (а то и целого конструкторского бюро) по тяжкой статье, а потом обещание досрочного освобождения, если он, конструктор (или целое бюро) создаст что-нибудь замечательное: скоростной истребитель, распознаватель голоса или машину пространства. Альтернатива — лесоповал, прокладка железных дорог по тундре, создание гигантских гидротехнических сооружений, но уже в качестве малоквалифицированной рабочей силы. Не думаю, что конструкторы долго размышляли. Впрягались в работу, отдавались ей самозабвенно. Отчего ж не отдаваться? Тепло, светло, гнус не ест, уголовники не донимают, и никаких суетных забот вроде поездок на дачу, походов в оперу и всякого рода застолий с последующим опохмелением. Шарашка оставила зарубки на биографиях многих известных конструкторов. А потом, на воле, работали опять же не ради очередной Сталинской премии, нет. Пуще подгоняла перспектива возвращения в неволю, вот и проводили конструкторы в кабинетах и цехах по двенадцать, а то и по шестнадцать часов в день, без выходных и отпусков.
Было такое. Было.
Но меня удивляет, почему этот ценный почин, создание конструкторских бюро тюремного типа, не распространили в достаточной мере на агитпроп? Ведь сажали писателей, сажали журналистов, сажали артистов, сажали художников, но эффективно применить их таланты удавалось редко. В лучшем случае использовали в лагерной самодеятельности, в худшем же бесцельно расходовали на том же лесоповале или на строительстве очередного канала.
Несвобода не способствует творческому процессу? Ещё как способствует! Нет отвлекающих факторов — женщин, пьянок, дивана и телевизора. Самыми ничтожными стимулами — карамелькой к чаю, котлеткой к воскресному обеду или одним лишь переводом с лесоповала в библиотеку — можно заставить литератора соблюдать темп в два авторских листа за неделю. И ведь были прецеденты на уровне местной инициативы: вспомнить хоть историю создания невероятного романа Роберта Штильмарка «Наследник из Калькутты». Дело было так: отбывающий срок по пятьдесят восьмой статье Штильмарк получил предложение, от которого не смог отказаться. Отбывающий срок и пробившийся в лагерную аристократию «бытовик», старший нарядчик Василий Павлович Василевский, дал Штильмарку нечто вроде синопсиса приключенческой эпопеи. Штильмарк должен был на основе этого «нечто» создать полноценный роман, а Василевский — предоставить Штильмарку условия для творчества, определив на лагерную синекуру и снабжая бумагой, чернилами, махоркой, доппайком и прочими лагерными благами, с виду мелкими, но способствующими выживанию.
Для чего это нужно было Василевскому, не ясно. По одной версии, он хотел послать рукопись товарищу Сталину в надежде, что тот, прочитав, озаботится судьбой авторов, позовет в Москву, освободит и сделает генералами. По другой — Василевский страстно хотел стать писателем. Третьи считают, что он просто решил дать Штильмарку шанс выжить. Свидетельства противоречивы.
И за полтора года рукопись была начата и окончена, приведена под руководством того же Василевского в презентабельный вид (были задействованы писари и переплетчики из заключенных) и послана Куда Надо.
Но до Сталина роман не дошёл. Не до чтения было больному Сталину. А потом он и вовсе умер. Однако роман не сгинул в канцеляриях ГУЛАГа. Рукопись до освобождения Роберта Штильмарка была передана его сыну Феликсу, прочитана и рекомендована к печати Иваном Ефремовым. В тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году роман опубликован издательством «Детгиз» в «рамке». Авторами на обложке значились Штильмарк и Василевский (в указанном порядке). Потом случились судебная тяжба, лишившая Василевского авторских прав, временное забвение романа издателями и триумфальное возвращение «Наследника из Калькутты» к читателю в конце восьмидесятых годов прошлого века.
Но это, повторю, исключение. В массе же своей литераторы в лагерях отбывали срок неэффективно. С минимальной пользой для народного хозяйства. А учитывая специфику труда писателя (ручка, перо, бумага, всех вложений на пятёрку), куда уж проще: каждому лагерю, в котором отбывает наказание член Союза писателей, дать план. Книгу в год. И если одновременно отбывают наказание сто писателей — в стране появится сто новых книг. При этом руководство лагеря имеет возможность определять направление произведений, задавать узловые пункты, включать иные условия. Например, «повесть о строительстве трубопровода, показывающая на фоне красоты нашей природы, как труд преображает человека, делая из офисного хомячка созидателя и пламенного патриота, объём — шесть авторских листов, срок сдачи — пятое октября две тысячи четырнадцатого года». Издавать тоже там, в местах не столь отдалённых. Бумажные издания, электронные, платные и бесплатные. В принципе, если не всю, то значительную часть отечественной прозы и поэзии можно возродить именно там, где бок о бок будут трудиться каналармейцы, трубопроводцы, ну и писатели тоже.
И почему, собственно, только писатели? Если есть «Мосфильм» и «Ленфильм», почему бы не быть «Лагфильму» или студии «Освобождение»? В приснопамятные времена актеров и режиссеров в зоне перековки было изрядно; кто мешает повторить эксперимент? Но повторить творчески: пусть создают киношедевры! Или хотя бы мыльные сериалы. Изготавливать декорации, шить костюмы, готовить реквизит и т. д. будут опять-таки люди, предназначенные для перековки, среди которых немало талантов, а объявится нехватка, всегда можно добавить.
Не уложились в срок — лишить премблюда и продлить тот же срок. За саботаж. А ударников переводить во вновь обретённый филиал киностудии в Крыму.
А какие перспективы открываются перед СМИ! Зритель думает, что телестудия — в центре Москвы, а на деле — Колыма Колымой. Ни гонораров, ни капризных ведущих. Пряник, карамелька, за особо удачный сюжет — стакан молока. Не нравятся условия — иди, долби камень киркой. Для особых нужд держать десяток расконвоированных корреспондентов и операторов, а остальные производят контент в сплоченном коллективе.
Начать предлагаю с малого, с комментов. Поручить писать правильные в идеологическом смысле комментарии лицам, содержащимся в местах лишения свободы. Сто или двести комментариев в день с головы, за месяц учреждению набежит ощутимая сумма, компенсирующая часть расходов по содержанию контингента.
Иногда мне кажется, что последнее предложение уже реализовано.
Но перспективы — перспективы захватывающие. Работы непочатый край. Я себе уже присмотрел пару проектов — так, на всякий случай. Но о деталях умолчу: опасаюсь недобросовестной конкуренции.