Двадцатый век был веком невиданного технологического прогресса. А заодно развеял в прах надежды предыдущего столетия, унаследованные от эпохи Просвещения, на то, что прогресс освободит человечество от угнетения и насилия. И, естественно, разум человека не мог не ужаснуться этому явлению и не попытаться его осознать. Прежде всего в художественном слове: «Война миров», «Процесс», «Огонь», «Три товарища», «Доктор Фаустус»… И именно в этом ряду стоит «Заводной апельсин» Энтони Бёрджесса, получивший всемирную известность после экранизации его Стэнли Кубриком. Сегодня тематика этого романа имеет прекрасные шансы воплотиться в реальность…
По образованию Энтони Бёрджесс (Anthony Burgess, 1917–1993) был учителем английского. И именно этому преподавателю и чиновнику от народного образования удалось в 1962 году создать одну из блистательнейших притч о сути человеческого насилия — роман «A Clockwork Orange». Способствовали этому трагические обстоятельства. Бёрджесс страдал от опухоли мозга, каковую считал смертельной, что умножало его мучения.
Ну а инфернальный сюжет романа отражал семейную беду самого автора. Беременную жену его во время Второй мировой зверски избили четыре дезертира американской армии, прибывшие из-за океана защищать свободу и демократию. Женщина потеряла ребёнка, впала в сильнейшую депрессию и спилась, угаснув тихой алкоголичкой… Такая вот «американская помощь» для одной, конкретно взятой семьи. (Надеюсь, в преферанс ещё играют, и значение термина читателю будет понятно…)
Роман (желательно в оригинале) и фильм, безусловно, заслуживают прочтения и просмотра (как и прочие ленты Кубрика, картина прекрасно переведена в Full HD-качество). Поэтому сюжета коснёмся минимально. Обратим внимание на то, что к написанию «Заводного апельсина» Берджесс подошёл как филолог. Само название романа «A Clockwork Orange» представляет наследие Британской империи, над которой никогда не заходит солнце: дело в том, что по-малайски Orang значит человек (вспомните орангутангов), так что перевести его можно и «Механическим человеком».
Для описания событий Бёрджесс использовал выдуманный им язык Nadsat — смесь английского и русского: тогда, на фоне успешного послевоенного восстановления нашей экономики и особенно после первых космических успехов, казалось, что СССР вечно будет сверхдержавой… Сюжет же построен на истории главаря молодёжной банды, социопата-насильника Алекса, вершившего свои преступления под музыку Бетховена, которого перевоспитывают медикаментозным путём, внушая отвращение и к насилию, и к классической музыке…
Дальше — забавно. Лишённый жестокости Алекс становится беспомощной жертвой и случайных людей, видящих его впервые в жизни, и подельников, и былых жертв. Особенную изобретательность проявляют именно жертвы, терзая Алекса не чем иным, как Бетховеном… Редкий случай, кстати: саундтрек к фильму был построен именно на классике. Короче, читайте и смотрите сами!
Вспомнить книгу более чем полувековой и фильм более чем сорокалетней давности заставляет очень оптимистичная статья в либерально-респектабельной The Washington Post под названием «Мы нуждаемся в смелом плане для обновления тюремной системы Америки». Дело в том, что богатейшая страна мира больше других держит в тюрьмах своих граждан — и в абсолютных цифрах, и относительно численности населения.
В 2012 году на 100 тыс. населения в США приходилось 760 заключённых. Для сравнения: в Японии таковых насчитывалось 63, в ФРГ — 90, в Великобритании, где любят подраться в пабах, — 153, у отличающихся горячим нравом мексиканцев — 208, ну а у входящих вместе с нами в БРИКС бразильцев — 242. То есть Америке принадлежит четверть «тюремного населения» планеты… И положение это перестало устраивать элиту США.
Нет-нет, конечно же, не по соображениям социальной справедливости: когда они кого-то останавливали или кому-то мешали?.. Нет, просто, когда в США шесть миллионов человек прошло через тюрьмы — больше, чем сдержалось в сталинском ГУЛАГе, — это начинает уже оказывать сильное и совсем не благоприятное влияние на экономическую жизнь страны, у которой и так проблемы под натиском Китая… И вот футурологи из Института будущего (Institute for the Future), о котором мы говорили в предыдущей колонке («Семь цветов технологической радуги»), провозглашают амбициозный план коренного изменения пенитенциарной системы США (The End of Prisons).
План, который находит горячий отклик в сердцах американских либералов — ведь выглядит он очень прогрессивно и человеколюбиво. Три его составные части заключаются в том, чтобы применять к осуждённым восстановительное правосудие (restorative justice), помогать вернуться к нормальной жизни. Думать о них как о потенциальных предпринимателях — хм, опыт постсоветских реформ показывает, что это очень перспективный подход… Ну и такая вещь, как trauma-informed care — лечение на основе информации о психологических травмах…
Сама по себе идея восстановительного правосудия стара и при определённых условиях продуктивна. Состоит она в том, чтобы дать человеку, совершившему преступление под воздействием среды, а не собственной порочности, возможность зарабатывать честным трудом и вести нормальную жизнь. Квинтэссенция её — «Педагогическая поэма» Макаренко: бывшие малолетние бродяги, производящие тогдашний хайтек, фотоаппараты ФЭД, пиратские копии Leica. Но — это было в индустриальную эпоху, когда экономика нуждалась в большом количестве ручного труда. Но теперь — время массовых технологических процессов…
Поэтому и рождаются столь экзотические идеи, как обучать заключённых предпринимательству… С одной стороны, понятно, что сделать из них индустриальных рабочих, как делал это Макаренко, не получится из за того, что глобализация уже перевела ручной труд в Юго-Восточную Азию, а Индустриализация 2.0 навсегда превратит его в удел роботов. Но «откинувшийся от хозяина» в роли бизнесмена вызывает здоровый смех даже у либеральной аудитории The Washington Post, резвящейся в комментариях на тему, что мошенниками особенно славно будет комплектовать банки и иные финансовые институты…
Третий пункт (trauma-informed care) малозаметен и вроде бы невинен, однако если сопоставить его с другими предложениями Института будущего, по медикаментозному и кибернетическому вмешательству в мозг, то становится не до смеха. Дело в том, что компьютерные модели мозга, томографы и энцефалографы со сверхвысокой пространственной и временной разрешающей способностью дают реальные возможности модифицировать человеческий разум в нужном социуму направлении…
Конечно же, очень и очень благородном. Убрать тягу к насилию у былого маньяка, сформировать кристальную честность у бывшего мошенника… Примерно, как преобразовывали мозг Алекса в романе Бёрджесса. И не случайно, что эта сторона дела маскируется в других пунктах программы футурологов: либеральную газету восхищает сама перспектива уменьшения тюремного населения США. Ну а то, что кому-то пропишут лекарства какие — так на то и фармацевтическая отрасль: должны же зарабатывать её акционеры…
И вот тут — отбросив техническую сторону дела — нужно поставить главный вопрос. Чем будет информационно-химическое вмешательство в мозг сначала преступника, а потом и просто неудобного человека? Не является ли оно просто уничтожением личности, стиранием её сути? Смертной казнью — причём не простой, а квалифицированной — в гуманно-политкорректной обёртке лечения психологических травм? И времени для того, чтобы задумываться над этими вопросами, остаётся все меньше и меньше: технологии вот-вот предоставят такую возможность, а идеологическая обработка населения самой влиятельной страны уже началась…