Школа – важнейший инструмент социализации. Крайне велика ее роль и в формировании «многозадачной» личности, знающей, что анекдоты про Чапаева, Петьку и Анку надлежит рассказывать одноклассникам, про Чапаева, Петьку и большевизм – домашним, а в школе надлежит, не умствуя, пересказывать по руководству для учителей литературы содержание нечитанной книжки Фурманова «Чапаев». Нарушение этих правил было чревато – прочесть что, да пересказать своими словами было чревато снижением отметок, а и среди пионеров водились стукачи, радостно оповещавшие, что таковой-то недостоин приема в комсомол, ибо рассказывает антисоветские анекдоты…
Изредка попадались и достойные учителя. Кончившая еще дореволюционную гимназию географичка, полагавшая, что детям надлежит уметь нарисовать мелом на доске карту Западной Европы (куда в те времена светило съездить разве что на танке), открывающий «Математические чудеса и тайны» математик, которого через полгода забирали завучем в соседний район. Большинство же впадало в ступор при вопросе – подкрепленной газетой «Правда» за 1961 год – почему же еще не введено бесплатное питание в школах, обещанное в рамках построения коммунизма?
После чего наступало состояние «вооруженного нейтралитета». Ребенок не задает дурацких вопросов, тихо читая на своей «камчатке» сначала Жюля Верна с Фенимором Купером, потом Дюма-отца с Вальтером Скоттом, потом – сплошняком – тридцать томов Диккенса, двадцать шесть Золя, двадцать четыре Бальзака, по пятнадцать Стендаля с Гюго… А педагог ( παιδαγωγός – это раб такой, водящий детей в училище, и присматривающий, чтоб не пристали к нему те, кто детей любит искренне…) благоразумно не вызывает его к доске, проставляя отличные и хорошие отметки в реалистичной пропорции.
Причем худо-бедно школа с задачей массового распространения знаний, в объемах, потребных нуждам индустриальной эпохи, справлялась. Справлялась благодаря «машине Коменского» (термин ввел в бумажной «Компьютерре» девяностых Максим Отставнов). Великий чешский педагог Ян Амос Коменский создал – для нужд Реформации, подразумевающей, что каждому надлежит уметь читать Библию – технологию массового обучения, позволяющую учителю, опирающемуся на дешевые печатные учебники, вбивать знания в голову целому классу («Ян Амос Коменский и информационные технологии»).
Это резко повысило производитель учительского труда – раньше-то наставник индивидуально работал либо с каждым представителем высшего духовенства, или с молодым дворянином или сыном богатых горожан. Остальным образование не полагалось. Было малопроизводительно, и, следовательно, дорого. А тут появилась технология массового обучения, может и с потерей качества, но в среднем обеспечивающего общественные нужды. И альтернативы этому не было. Вот как писал Александр Мирер в книге «У меня девять жизней» о жизни биологической Утопии в сравнении с реальным обществом:
«Колька видел, как детишки бегали в воспиталищах, смотрели на умные, спокойные лица учителей, и думал, что иначе не может быть, лучшие из лучших должны воспитывать — самые умные, самые добрые, самые ученые и понимающие. Как получилось, что все повернулось вспять, и стяжателю, пьянице, малограмотному, суеверному мещанину позволено воспитывать своих детей, повторять себя из поколения в поколение?
Экономист подсчитает и докажет, что никаких средств не хватит, чтобы держать Воспитателя при каждых трех детях. У военного свой взгляд на воспитание — ему нужны солдаты. Социолог спросит: где вы наберете миллион воспитателей не пьяниц, не мещан, заведомо не стяжателей, наверняка добрых, умных и образованных?»
А вот сейчас появляется возможность дать каждому ребенку индивидуального учителя. Британцы – образовательный бизнес которых является важной статьей доходов Соединенного Королевства – говорят о том, что искусственный интеллект способен дать каждому ребенку собственного наставника (Artificial intelligence ‘should be used to give children one-on-one tutoring’). Уже выдумали для этого подобающее название и подобающую аббревиатуру – Artificial Intelligence in Education и AIEd соответственно.
Логика рассуждений – проста. Индивидуальное образование – лучшее из возможных. Но – обеспечить его в заметных количествах невозможно экономически (смотрим текст А.И.Мирера выше). А вот ИскИн дает возможность массовой индивидуализации уроков, каждому ребенку собственного кибернаставника. В их работе не будет никакой мистики – обычное глубокое обучение нейросетей. Другое дело – что тут кремний будет выступать учителем белка.
Будет терпеливо и настойчиво предлагать ученику арифметические примеры, неправильные глаголы и даты исторических событий. До тех пор, пока он их не усвоит. Учитывая то, что нынешний софт умеет читать человеческие эмоции по выражению лиц (Apple buys artificial intelligence software that can tell people’s emotions from their faces) киберучителю окажется очень легко стать знатоком детских душ (еще несколько петель обратных связей к управлению процессу добавляется). И учитывая массовость рынка – по одному кибертьютору на ребенка – расходы на разработку окажутся размазаны тонким слоем…
Ну, англичане пока рассуждают о том, как живой учитель станет дирижировать оркестром кибернаставников. Но это все рассуждения в пользу бедных (не деньгами бедных)… Белковый учитель в рамках образовательной «машины Коменского» ничем не отличается от Искина. Он – в подавляющем большинстве – также осуществляет ту или иную индоктринацию детей. Одни и те же педагоги требовали с детей знания решений Съездов КПСС, а потом учили достоинствам демократии по книжкам Сороса. Ну а реально нужные вещи – таблица умножения, тригонометрические преобразования, формулы физики – довольно безличны…
И вот тут мы столкнемся с интереснейшим явлением. Суть его хорошо изложена в книжке видного американского республиканца Патрика Дж. Бьюкенена «Смерть Запада». По мнению Бьюкенена – советника двух президентов – современное американское общество сформировано марксистами. Учениками Дьердя Лукача и Антонио Грамши. Этих коминтерновцев не удовлетворяли результаты, полученные в России после большевистской революции. Построению нового мира по Грамши мешали «христианские воззрения, «препятствующие» русским людям усвоить коммунистические идеалы».
И поэтому для построения нового общества на Западе нужно было его дехристианизировать. Так, чтобы можно было опираться не на прямое насилие ВЧК-ГПУ, а на промытые в духе левых взглядов мозги. И промывать мозги американцам – по мнению Бьюкенена – леваки начали с начала тридцатых, когда куча евромарксистов бежала за океан от Гитлера. И, немного осмотревшись, занялась завоеванием культурной гегемонии. Для чего они начали внедрение в систему образование (цинично добавив к Бьюкенену, что и делать «франкфуртские» ничего не умели, да и зарплаты в бизнесе образования такие, что даже завистливым завидовать не стоит…)
Результаты налицо. Бьюкенен говорит о царстве политкорректности – «Да, Хьюи Лонг был прав: фашизм придет в Америку под личиной антифашизма.»… И добились этого левые интеллектуалы всего лишь взяв под контроль систему образования, внедрившись в университеты, формируя школьных учителей, а, точнее, школьные программы. И вот представим себе, какие возможности для промывки мозгов даст компьютеризация системы образования! Как легко будет считывать киберпедагог эмоции, испытываемые ребенком при виде флага, при пении гимна и при выходе той одноногой цветной лесбиянки, которая всенародно будет избрана президентом (ну, или того Бургомистра, что окажется преемником Господина Дракона).
Но, в то же время кремниевый учитель сможет неограниченно накапливать опыт. Он сможет обеспечить способному ребенку именно тот темп обучения, который нужен именно ему, дав за школьные годы значительно больше знаний куда более высокого качества, чем дает нынешняя педагогика. При желании можно будет учить древнегреческий язык и неэвклидовы геометрии в регионах, где этих предметов никто из белковых педагогов не знает (да, такие случаи наверняка будут, но в гомеопатических количествах). А уж как усердно ИскИны станут формировать «квалифицированных потребителей», ускоряя вращение шестеренок машины экономики!