Весной особенно хочется куда-нибудь уехать. Или улететь. Взобраться на пригорок, взмахнуть руками – и сквозь тернии к звездам, на Лазурный берег, да хоть в соседнее село, где и травка зеленее, и девки веселее. Поют, пляшут, сарафаны яркие.
Тут, верно, работает инстинкт. Племени нужно пространство – так пойдем, посмотрим, вдруг и найдём новый лес, где и грибов, и шишек видимо-невидимо, а куниц, коршунов и волков нет вовсе. Хотя огонь едва тлеет, начинать сызнова жизнь не всякому хочется, пусть и чернозёмы хорошие, и реки, полные воды, и дождика в меру, и опять же девки шустрые, озорные и работящие. Хочется прийти на готовенькое. На благоустроенную территорию. С вручением ключа от квартиры на рушнике. И чтобы в квартире непременно деньги лежали, и вид из окна глаз радовал. На Женевское озеро, на Карлов Мост, на Каньон Дьявола – тут многое зависит от воспитания. «А из нашего окна площадь Красная видна! А из нашего окошка только улицы немножко».
Ну да, кое-где у нас порой люди по подвалам живут. Вот и мечтают – выйти и полететь. Или на поезде поехать. С размахом и шиком. Как товарищ Ким по России. Чтобы все остальные поезда по запасным путям хоронились, поднимаясь с колен. Ляжешь на диван, закроешь глаза – и это уже не просто диван, а диван из мастерской господина Галле, а в шум в ушах это не шум, а перестук колёс. Девятый вагон поезда «Алиса». А пожелаю закусить – пройду в десятый. Или камердинер принесет рюмку казённой «замшевой» водки, кусочек калачеевского сыра и тоненький кружок лимона из моей оранжереи. Всё наше, воронежское. Зачем мне коньяк?
Одна беда – железнодорожный путь в глухомань не заведёт. А мне порой хочется в те места, куда не ступала нога человека. Что ж, на то у меня есть воздушный корабль. Дирижабль. Вроде «Гинденбурга», только ещё лучше: новые материалы, новые моторы, новые навигационные приборы и электроника вообще. Кури – не хочу (да я и не хочу): подъёмную силу обеспечивает негорючий гелий, как первоначально и было задумано, но американцы ввели санкции против Германии, и гелий не продали. У нас этого гелия довольно на целый флот дирижаблей, но не в том дело. А дело в том, что лечу я, лечу, опытные аэронавты ведут «Пионер» по курсу (не «Гинденбургом» же называть наш воронежский дирижабль), учёные готовятся к исследованию очередного белого пятна – ботаники, зоологи, геологи, антропологи, археологи и энциклопедисты, – а преданный камердинер приносит кружку подогретого «Нарзана», в воздухе ничего крепче воды я не пью. Пьянит полёт. И никакого похмелья.
Вопрос лишь в том, где оно, белое пятно, находится. В старых книгах это Африка, или острова в Тихом океане, или южноамериканская сельва, или Антарктида. В общем, три года скачи, не доедешь. Потому я и лечу на дирижабле. Но зачем мне Африка и турецкий берег, если есть Россия? По-прежнему не знаешь, что там, за соседним лесом. Ну да, всюду люди, всюду жизнь, но жизнь сегодня заполнена либо трудом, либо пустяками настолько, что некогда на звёзды посмотреть. Какие звезды, если не доругался в фейсбуке! Да вот хоть наша губерния: чернозёмы, колосится пшеница, воют коровы – ах, нет, коровы мычат, но кто же тогда в полнолуние воет за околицей? – в общем, сельская идиллия, и вдруг оказывается, что здесь гигантское медно-никелевое месторождение. Нет, кому нужно, знали о нём и полвека назад, но население оставалось беспечным, мало ли что там, внизу, вдруг и алмазы есть. И очень может быть, что есть.
Но я лечу не за никелем, не за алмазами. Лечу за неведомым. Хочу найти то, не знаю что. Именно в этом и фокус. Покупаешь билет денежно-вещевой лотереи не потому, что хочешь выиграть «тапочки спортивные, белые, отечественные», и даже не автомобиль «Москвич – 408». Покупаешь билет в надежде столкнуться с неведомым.
Вот и я, и вся экспедиция летим за неведомым. В таинственное Зауралье и дальше. Посмотреть предместья Навь-Города. А вдруг там, на глубине, с незапамятных времён спит межгалактический скиталец Гхатанотхоа и проснётся лишь тогда, когда ему поднесут чашечку кофе со словами «Вставай, дружок, пора в школу!»
Или решить раз и навсегда тайну перевала Дятлова.
Всякий, верно, помнит детские страшилки про чёрную комнату в чёрном доме, комнату, где вечерами играет музыка, и куда по очереди идут люди, идут, чтобы не вернуться, но всё равно идут. Опять нелепое поведение? Для рассудительного взрослого человека, готового ради никеля и алмазов, вернее, ради стоящих за ними миллиардов, превратить очередное райское место в очередную помойку – нелепое. Подумаешь, чёрная комната, подумаешь, музыка, подумаешь, люди исчезают. Не пойду, и баста! Если уж очень сознательный – позвоню в полицию, полиция разберется.
А для открытой души (в детстве души открыты нередко) поведение это самое правильное: столкнулся с неведомым и хочешь это неведомое увидеть собственными глазами.
Опасно? Конечно. Что человек, щенки и котята убегают в дальние края в поисках неведомого (а не еды, миска с едой у каждого котенка есть и дома). Человек же куда любопытнее самого шаловливого щенка. Труд сделал из обезьяны человека? Отчасти да, но ещё и любопытство.
Экономическое обоснование поисков Северо-Западного прохода были лишь предлогом для Франклина: ему просто хотелось увидеть неведомое, увидеть в самом деле, а не в мечтах, как мне. Сэр Джон Франклин – это человечище прежних времен, но и тогда такие люди были редкостью, а теперь и вовсе перевелись. Или нет?
Увидеть неведомое и умереть? Ну, нет. Хочется остаться в живых, хотя бы для того, чтобы поведать другим. Желание поделиться увиденным тоже сделало из обезьяны человека. Речь, живопись, письменность – все для того, чтобы рассказать и показать.
Собственно, тайна перевала Дятлова мне известна. Теоретически. Применив знаменитый метод Шерлока Холмса «отбросьте невозможное, и то, что останется, и будет ответом», я пришёл к твёрдой уверенности: случившееся произошло… Нет, рано. Одно дело умозаключения, а другое – увидеть своими глазами и потрогать своими руками. Потому всё-таки стоит покинуть выдуманный дирижабль, купить билет на настоящий поезд, пусть и не такой шикарный, как «Алиса». Доеду до города Ивдель. Потом автотранспортом. Потом ногами. Не в одиночку, туда водят проводники. И вот я на перевале.
Подтверждением теории будет повторение того, что случилось с группой Дятлова. Так что запишу, отправлю рукопись в е-хранилище, и если случится то, что я предполагаю, рукопись выберется сама.
Или ещё пожить, что ли?