Нет такого государственного учреждения, нет такой бюджетной организации, которая в повседневной деятельности своей не соприкасалась бы с банками – проводя через них платежи, держа деньги на счетах, оценивая в них имущество, обращаясь в случае нужды за кредитами… Солидные и надежные учреждения. После распада СССР устроиться в банк было великим счастьем, гарантировавшим относительно сытную жизнь. Интересные возможности у сотрудниц банков есть и сейчас – «На Урале экс-сотрудница банка получила условный срок за кражу 15 млн руб»…
Но такие возможности ненадолго, по большому счету участь работниц банка уже определена – «Берклианские грезы банкиров и участь банковских клерков». О передаче в течение пяти лет принятия 80% решений ИскИнам говорит глава Сбербанка Герман Греф, «руководство Внешэкономбанка (ВЭБ) в течение года уволит еще более 30% персонала, доведя таким образом масштаб сокращений до половины старой команды. В основном уволены будут сотрудники бэк-офиса, их функции будут автоматизированы.»…
Но это так, клерки, «планктон» как модно говорить, разъевшийся в тучных водах финансового мира до размеров уклеек, а то и плотвичек. Но сами-то банки гранитными утесами гордо высятся среди бушующих штормов локальных и глобальных кризисов – вон, в конце лета 2016 года Сбербанк обошел по капитализации Газпром – Biggest Russian Bank Overtakes World’s Gas Giant in Value: Chart. Забавно, однако – с одной стороны «национальное достояние» известных телереклам, эксплуатация мезозойского наследия одной восьмой суши. А какие-то офисы с информационными системами да девочками в зелененьких шарфиках, оцениваются на ММВБ дороже.
Но и над самими банками нависла угроза. Об этом говорит не кто-нибудь, а сама главный банкир страны Эльвира Сахипзадовна Набиуллина. На проходившем в Казани форуме инновационных финансовых технологий Finopolis 2016 она предупреждала банкиров: «Мы живем в очень интересное время, когда технологический прогресс на наших глазах приводит к разрушению привычных бизнес-моделей, столетиями определявших функционирование финансового сектора.»
«Интересное время», что там тысячелетняя китайская мудрость говорит о жизни в интересное время? А теперь оно наступило и для банкиров. И связано это с развитием цифровых технологий. Ведь откуда пошли банкиры? Первыми представителями этого достойного ремесла, о которых мы достоверно знаем, были трапезиты классической античности. А для того, чтобы они появились, потребовался финикийский царевич Кадм, основатель беотийских Фив, который первый начал чеканить монету и изобрел греческий алфавит.
Два эти изобретения – стандартные кусочки меди, серебра и золота, защищенные от подделки информационной технологией, нанесением букв и картинок на обе стороны, существенно снизили транзакционные издержки средиземноморского бизнеса даже по сравнению с расчетами при помощи мерных слитков меди, не говоря уже о первородном бартере, когда герои Гомера все равно оценивали рабынь и треножники в быках… И, как только монеты широко вошли в обиход, появилась новая специальность – τραπεζίτης, трапезит.
Слово это вам что-то напоминает? Правильно, трапезу! А τράπεζα на языке Гомера это стол. Иногда накрытый яствами, иногда поставленный в людном месте с восседающем за ним трапезитом. Трапезит – обычно отпущенник из рабов, или метек-чужеземец – выполнял важнейшую функцию в снижении трансакционных издержек бизнеса. Он менял одни монетки на другие. Элладе ведь везло – она обладала общей культурой, чтила, хоть и с разными приоритетами, одних и тех же богов, но каждый полис ухитрялся заметную часть истории сохранять самостоятельность.
Но самостоятельность – это и право чекана монеты. А это не только возможность прославить личико местного тирана на всеми любимых денежках (самые благочестивые или самые демократические ограничивались изображениями божеств-покровителей), но и шанс заработать на монетном лаже, на разнице между ценой пошедшего на нее металла, и номинальной стоимостью. Но межполисная торговля и бдительность трапезитов не давала разгуляться жадности отцов городов. За плохую монету при обмене давали мало монет хороших, так что все оставались при своих.
Потом, по мере роста объемов торговли, у трапезитов начали накапливаться большие объемы серебра – оно было нужно, чтобы обслуживать большие обороты. И тут у некоего безымянного гения родилась идея давать деньги в рост. Но, чтобы не потерять свое, был изобретен залог, получение прав на ту или иную вещь. А для этого потребовалось научиться оценивать реальные стоимости вещей – дашь за залог много, себя обидишь, дашь мало, клиент пойдет к менее жадному… И государства охотно стали прибегать к займам у трапезитов, иногда передавая им свои функции – откуда пошли τελώνης и publicanus, печально известные откупщики.
Ну и буквы, изобретенные Кадмом, пригодились трапезитам. И для собственного учета, и для введения безналичного расчета. За скромную плату можно было избавить и купцов, и богатых путешественников (туризм в античности процветал, в мирные времена и греки, и римляне из высших классов долгом почитали обозреть развалины Трои…) от необходимости возить с собой привлекающую пиратов монету. Трапезиту достаточно было лишь направить соответственное письмо в свое отделение в другом городе – и податель его получал приятно тяжелые кругляши.
Потом наступили вторые Темные века, классическая античность рухнула, прошла через Средневековье. И на перекрестках торговых дорог опять воссели достойные продолжатели славных дел эллинских трапезитов и римских аргентариев. Звались они банкирами, ибо опять сидели за столиками-banco (на этот раз везло Италии, где общая культура и религия сопровождались политической раздробленностью – а где раздробленность, там и нужда в менялах!). И опять государства нуждались в займах, когда от тамплиеров, когда от Фуггеров – менял, возведенных в княжеское достоинство.
Но даже и самые современные банкиры делают примерно то же, чем занимались трапезиты античности. Пусть современные деньги не привязаны к драгоценным металлам, пусть финансовые документы не пишутся на папирусе или пергаменте, а существуют лишь в электронном виде, в доли секунды оборачиваясь вокруг света. Суть остается сутью – специальные организации выполняют те же функции, что и в старину – обмен валют, безналичные расчеты, выдача ссуд, прием денег на хранение…
Только вот развитие цифровых технологий позволяет выдернуть эти функции из специализированных организаций. Ведь все мы живем в цифровой инфраструктуре – и было бы логично воспользоваться ею для исполнения финансовых задач. В прошлом году о неизбежности ухода из банков транзакционного бизнеса говорил Михаил Фридман. Он же предсказывал исчезновение банков в современной форме через десяток лет – год уже прошел. Греф большинство решений готовится отдать ИскИнам. Ну а теперь и Набиуллина.
И все это очень просто и понятно. Ну, платежные функции нынче переходят к смартфонам. Блокчейн позволяет изменить само понятие хранения денег – и нет место белковым сотрудницам, подворовывающим банкноты для помощи мужу-узнику. Функция оценщика – искусственный интеллект справится с ней лучше, да и взяток брать не станет. Оценит и залоговое имущество, и перспективы получателя кредита на рынке труда или бюджетных поступлений. Так что банкам придется уйти – не клеркам, а самим организациям, столпам денежного мира… А руководителям и сотрудникам госучреждений бюджетных организаций – особенно молодым – уже сегодня стоит задуматься над тем, кто возьмет на себя те функции, что нынче исполняет привычный всем банк!