Сегодня об этом никто и не помнит, а ведь у Microsoft однажды был собственный мобильный телефон! Во второй половине «нулевых» софтверный гигант купил малоизвестную Danger Inc. и, потратив десятизначную сумму и несколько лет, выдал проект под названием Kin. Это был своего рода клавиатурный коммуникатор для соцсетей, примечательный именно тем, что разработала его сама Microsoft (хоть производство и поручили сторонней компании). Проект, впрочем, провальный: продажи, стартовавшие в 2010-м, оказались ничтожными. Но с мечтой о личном участии в буме мобильных устройств команда Стива Балмера расстаться не смогла. И вчера предприняла новую попытку.
Честно говоря, при сумме в пять с лишком миллиардов евро (около семи миллиардов долларов), анонсированная 3 сентября сделка на «сделку века» не тянет: даже за чисто софтверный сервис Skype Microsoft отдала пару лет назад больше. Но, оценивая имена участников, случившееся вчера следует признать сделкой даже не века, а тысячелетия. Microsoft купила Nokia. Ну или по крайней мере большой её кусок.
Ключевые детали повторены уже тысячи раз. Во-первых, оплата произведена не акциями, как это часто бывает в многомиллиардных слияниях, а живыми деньгами (задействован капитал, накопленный компанией за рубежом: непосредственная его репатриация осложнена суровым налоговым законодательством США). Во-вторых, Microsoft приобретает только часть Nokia Oyj, а именно её производство мобильных устройств и связанные с этим сервисы, десятилетнюю лицензию на патенты (с возможностью продления по истечении срока), 32 тысячи сотрудников, а также лично Стивена Элопа, который оставит пост CEO Nokia ради должности «главного железячника» Microsoft (он станет исполнительным вице-президентом компании и непосредственно возглавит подразделение Devices & Services, так что под его контролем окажутся Windows Phone, Xbox и Surface). Наконец, в-третьих, торговая марка Nokia останется у финнов, но её сдадут в аренду Microsoft сроком опять же на десять лет для использования в мобильных устройствах. Завершить сделку планируется в начале следующего года, после обычных проверок национальными регуляторами.
Посланник Microsoft (до 2010 он руководил в софтверном гиганте подразделением Business Division), Стивен Элоп добился на посту главы Nokia немногого: разве что сблизился с Microsoft, заставив отказаться от собственных софтверных разработок в пользу Windows Phone. Но спас ли он бизнес от пожара (два года назад Элоп сравнил компанию с человеком на горящей нефтяной платформе)? Нет. Ситуация стала только хуже: капитализация усохла в три–четыре раза, Nokia продолжает терять деньги и позиции.
Что изменится после того, как бывшие партнёры станут единым целым? Финны более не будут заниматься мобильными телефонами: лишённая телефонного придатка Nokia, в которой останутся 56 тысяч человек, сосредоточится на производстве оборудования для сотовой связи (Nokia Solutions and Networks) и картографии (Nokia Here; кстати, у них замечательный бесплатный веб-сервис). А Microsoft, никогда ранее не имевшая своих производственных мощностей, в одночасье окажется производителем мобильных телефонов — и тем самым встанет в один ряд с Apple и Google, которые также проворачивают весь производственный цикл самостоятельно. На первый взгляд, и то и другое неплохо: оборудование для телекомов давно уже приносит Nokia львиную долю выручки, а Microsoft всё равно мечтала контролировать каждый аспект телефонного бизнеса единолично. Однако всё это внешние изменения. Вопрос на семь миллиардов — что изменится качественно? И тут, к сожалению, ответы куда менее красивые.
Скажите честно, не смущает ли вас повторяемое из статьи в статью утверждение, что Nokia, отойдя к Microsoft, подарит ей какие-то новые невиданные ценные свойства? Что такого бывший телефонный гигант способен подарить гиганту софтверному, чего не подарил за два последних года — когда фактически только на Microsoft и трудился? Ведь битву за рынок смартфонов Nokia и Microsoft если и не проиграли, то по крайней мере провели с ужасающими потерями: лучшее, чего им удалось добиться, это третье место в мировой смартфонной табели о рангах, но и оно получено во многом благодаря выдохшейся Blackberry, да и в сравнительном выражении измеряется лишь едва заметными несколькими процентами рынка. Какие чудесные внутренние резервы должны открыться после слияния, чтобы объединённая Microsoft-Nokia смогла противостоять конкурентам лучше, чем противостояли обе компании, пребывая в статусе партнёров? Что мешало им раньше продвигать платформу Windows Phone так же агрессивно, как якобы они намерены делать теперь? И если ответов на эти вопросы нет, то какой смысл в слиянии вообще?
Единственное несомненное, что может подарить Nokia новому хозяину, — это второе место по продажам телефонов. Грубо, каждый шестой продаваемый в мире мобильник (со значительным перевесом в сторону развивающихся стран) проштемпелёван логотипом Nokia — однако речь именно о мобильниках вообще, а не только о смартфонах. Но какой прок Microsoft от дешёвых простомобильников? Смартфонов же Nokia продаёт недостаточно, чтобы быть прибыльной (оценки разнятся, но в общем ей нужно увеличить продажи примерно вдвое). А значит — Nokia сядет новому хозяину на шею.
Кое-кто считает, что креативный процесс в стенах одной компании пойдёт легче и будет плодотворней. Однако и здесь есть своё «но». Поскольку Microsoft превращается из разработчика операционной системы в производителя, она столкнётся с тем же, с чем столкнулась Google после покупки Motorola: чтоб не обидеть партнёров, выпускающих смартфоны под Windows Phone (Samsung, HTC, Huawei, а в будущем LG и другие), она будет вынуждена «придерживать коней». И это, конечно, скажется на качествах виндофонов от Microsoft. Таким образом, и здесь выгода неочевидна.
А в Финляндии, говорят, зреет чуть ли не национальное возмущение: страна буквально выросла на телефонах Nokia, а теперь всё достанется Америке. Сами нокиевцы, впрочем, спокойны: страна, мол, получит две сильных технокомпании вместо одной. Да и всё равно с оборудования для сотовых операторов Nokia давно имеет больше, чем с покупателей телефонов.
Что же удивляться, что биржа оценила новость о слиянии негативно (и срезала тот прирост, который случился у акций Microsoft после известия о скором уходе Балмера)? Даже если учесть, что это стандартная реакция биржевиков (есть старый спекулянтский принцип «покупай на слухах, продавай на новостях»; смысл его в том, что важные события дисконтируются, учитываются рынком задолго до наступления — о том же, что Nokia станет в лучшем случае ещё одним производителем виндофонов, а в худшем окажется поглощена софтверным гигантом, речь шла ещё два с половиной года назад, см. «Последний звонок Nokia»), чистый итог последних двух ярких новостей от Microsoft оказывается нулевым.
Пожалуй, единственная по-настоящему полезная вещь, которую Microsoft получит и сможет задействовать благодаря покупке Nokia, — это возможность демпинга. Естественно, точных цифр никто не знает, но идея простая: если раньше Microsoft имела только десять долларов с каждого нокиевского смартфона, теперь она сможет иметь там же все сорок (хозяин!). И, вспоминая её привычки, мало кто сомневается, что она не принесёт эти деньги в жертву будущему доминированию. Так что ждите дешёвые смартфоны с Windows Phone на прилавках. Может быть, уже к Новому году.