Вы наверняка замечали, что история бизнеса полна примерами поразительного парадокса: ограниченные функционально продукты, вопреки всякой логике и здравому смыслу, часто становятся сверхпопулярными — и оставляют далеко позади своих более насыщенных функциями конкурентов. В результате о тех, кто «играл по правилам», никто не помнит уже через десять лет. А вот «ущербные» изобретения вспоминаются и двадцать, и тридцать лет спустя.
Когда в начале 80-х английский серийный предприниматель Клайв Синклер конструировал бытовой компьютер ZX Spectrum, мог ли он всерьёз рассчитывать на большой успех своего детища? «Спекки», как позже прозвали эту примитивную персоналку фанаты, не была ни первой у Синклера, ни первой на рынке. Тем более, желая максимально удешевить конструкцию, команда Клайва почти буквально строила дом без гвоздей.
Строчки на на экране Спекки шли не одна за другой, а с промежутком и какими-то странными блоками. Формально компьютер был цветным, но фактически цвет задавался только для нескольких пикселей сразу. Резиновая клавиатура казалась предельно минималистской даже по тем суровым временам. Оперативной памяти едва хватало на простецкие программы.
Однако дешевизна устройства и его технический аскетизм образовали гремучую смесь. ZX стала феноменом, разойдясь десятками миллионов экземпляров (считая и нелицензионные клоны), для неё были написаны десятки тысяч программ, выпускались журналы, периферия, на нём выросло целое поколение пользователей, разработчиков и бизнесменов. А сам Синклер получил звание рыцаря.
Четверть века спустя тот же принцип инженерного минимализма был с успехом использован при создании смартфона. К моменту, когда Стив Джобс и его коллеги озадачились скрещиванием телефона с наладонным компьютером, мобильников и наладонников было уже пруд пруди — мощных, красивых, удобных, всяких. Однако вместо того, чтобы множить сложность, Джобс и коллеги пошли на сознательное упрощение: они отказались от довлевшей над индустрией мобильных устройств порочной идеи подобия компьютеров карманных и компьютеров настольных.
Нетбуки, взорвавшие PC-индустрию в конце нулевых, тоже могут считаться примером гениального ограниченного решения. Первый нетбук, Palm Foleo, публика попросту не поняла и высмеяла за примитивность. А год спустя на прилавках оказался Asus Eee PC — и началось… Нетбуки, взорвавшие PC-индустрию в конце нулевых, тоже могут считаться примером гениального ограниченного решения. Первый нетбук, Palm Foleo, публика попросту не поняла и высмеяла за примитивность. А год спустя на прилавках оказался Asus Eee PC — и началось…
«Окна» и многозадачность были принесены в жертву управлению пальцем и исполнению одной программы зараз. Результат вам известен: наладонники обрели второе дыхание, породив заодно и мощную мобильную отрасль в софтверной индустрии. Крохотный экран, примитивный интерфейс, ограниченные возможности снова привели к парадоксальному эффекту: вместо того, чтобы отпугнуть пользователей и разработчиков, они сыграли на их творческой струне.
А Facebook? Базовая функциональность самой популярной социальной сети до сих пор весьма ограничена. Вместо того, чтобы распылять силы на множество функций, команда Цукерберга последовательно делает акцент лишь на самых востребованных (выясняя это проверкой черновых набросков на ограниченной аудитории) — а уже после сторонние разработчики добавляют «функционального жиру». Вероятно, эта простота даёт среднестатистическому пользователю уверенность в своих силах: он знает Facebook как свои пять пальцев, уверен, что сможет решить с её помощью любую задачу, а потому она и любимая.
А Instagram? Его основополагающая идея на словах вообще кажется смешной: быстро сделать фото, обработать и поделиться. Тут нет ничего абсолютно, чего бы уже не существовало к моменту появления сервиса в 2010 году. И кто мог подумать, что уже через пару лет после старта, словечко «быстро» и масса сопутствующих ограничений (качество картинки, обработки, размер) будут оценены в миллиард?
Рискуя утомить вас перечислениями, я всё же приведу ещё один пример из недавнего прошлого. Если для той же Facebook грубая, хакерская простота — скорее следствие интуиции и культурное наследие, для Twitter ограничения были фишкой с самого начала. Граница в 140 символов появилась как результат ограниченности SMS-сообщений: основателям сервиса хотелось, чтобы твиты могли доставляться посредством SMS.
Джека Дорси и его коллег не смущало, что практически полезных применений для сверхкоротких интернет-сообщений в середине нулевых не существовало. Точно так же сегодня их не смущает дешёвый беспроводный «интернет» и засилие мегабитных каналов. Основатели микроблоггинга держатся за полторы сотни знаков как за спасательный круг — и это лучшее, что они могут сделать: ведь это то немногое, что отличает их от сонма конкурентов.
Забегая вперёд: вайны создаются с помощью приложения для iOS (версии для других платформ в разработке), но смотреть их интересней всего со стороннего сервиса Vinepeek.com, где они демонстрируются несортированным потоком, по мере добавления. Забегая вперёд: вайны создаются с помощью приложения для iOS (версии для других платформ в разработке), но смотреть их интересней всего со стороннего сервиса Vinepeek.com, где они демонстрируются несортированным потоком, по мере добавления.
Во всех этих случаях — и десятках других, которые, возможно, покажутся более удачными лично вам — есть общая деталь, и я попробую её сформулировать. Искусственно ограниченная, узкая функциональность превращается в рычаг: она требует включить фантазию, провоцирует творческий взрыв, а за этим обычно следует и взрыв активности деловой.
Ограничения — пилюля для креативности, и эту точку зрения давно подозревают и поддерживают в том числе и учёные (см., в частности, прошлогоднюю работу голландских психологов). Так уж устроен наш мозг, что работать он начинает только после того, как увидит перед собой препятствие. Зато и работает не только тогда, когда вы сталкиваетесь с настоящим бетонным блоком на настоящей дороге.
Что ж, сейчас самое время вспомнить про новую официальную добавку к Твиттеру, представленную несколько дней назад. До сих пор твиты могли содержать только текст или картинки. Теперь, с помощью Vine, твитить можно и видеоролики: замкнутые в бесконечный луп видяшки с максимальной длиной в шесть секунд — «вайны». Собственно из-за длины и разгорелся скандал: чай, мощности телефонов и пропускная способность беспроводных каналов нынче достаточны, чтобы не ограничиваться шестью секундами, так для чего этот глупый запрет?
Сама Twitter на такие выпады (пока) не реагирует, зато в оценках сторонних экспертов звучит уже знакомая нотка: ограничив пользователей и разработчиков, можно спровоцировать их на творчество. Краткость Vine хорошо вписывается в общую «лимитированную» концепцию Твиттера, а то, что пока никто (включая и авторов сервиса) не придумал, как именно его можно будет применить — не страшно: был бы инструмент, а применения найдутся.