Вы, конечно, слышали о «Килоботе». Робот, сконструированный в Университете Гарварда и тиражированный тысячу раз, смог образовать настоящий роборой: стаю из десяти сотен «электронных голов», способную менять свою форму по команде, разом, слаженно. Редкий случай абсолютно наглядного технического достижения — ведь оно без объяснений понятно каждому! Но вот с пониманием, для чего подобные фокусы могут пригодиться, хуже. Зато и интересней, потому что ответ на этот вопрос заставляет углубиться в другую научную область, необычную и с роботами никак не связанную.
Собственно Kilobot — простецкая опенсорсная конструкция, сильно напоминающая «вездеходы» из мыльниц на зубных щётках, которые строили советские школьники в кружках юных техников. Конечно, с поправкой на современную элементную базу, но принцип совершенно тот же: это крохотный, размером с монету, робот, поставленный на тонкие ножки и передвигающийся приблизительно в нужном направлении благодаря вибрации корпуса. Внутри него такая же тривиальная электроника, принимающая команды через инфракрасный порт и позволяющая мало-мальски себя программировать.
Фишка Kilobot’a в его дешевизне: если строить тысячами, каждый экземпляр обойдётся всего-то в 20 баксов. Так что если есть желание, вы тоже можете построить себе хоть одного, хоть десяток: цена, повторюсь, ничтожна, а вся документация доступна под Creative Commons. Впрочем лучше всего такой робот показывает себя в опытах с приличным бюджетом — что и продемонстрировали в Гарварде: построили 1024 «Килобота» и заставили их вытворять геометрические трюки на столе.
Спору нет, смотрится этот парад клонов впечатляюще. Ведь теория робороев остаётся во многом теорией: слишком дорого пока строить стаи из настоящих роботов! Но налюбовавшись вдоволь, не избежать вопроса: а зачем это нужно? Что полезного можно из этого извлечь? И вот тут начинается болото. Кто-то, пытаясь объяснить пользу робороя, вспоминает строительство (мол, объединившись, члены электронной стаи смогут формировать сложные структуры), кто-то медицину (в наноформе — лечить от страшных болезней), другие — исследования космоса (заброшенный на астероид роборой сразу нарисует полную карту объекта), и так далее. Но как сформулировать главное их полезное свойство кратко? Ведь вертится на языке!
Чтобы сделать это, придётся на время отвлечься от роботостроения — и обратиться к случайностям. Помните Нассима Николаса Талеба? Если да, то должны помнить и иллюстрацию, которую сама история нарисовала три года назад для его книги «Чёрный лебедь»: катастрофу на АЭС «Фукусима I». Читать Талеба — удовольствие особого сорта, граничащее с мазохизмом: его тексты высушены от банальностей, над каждым предложением приходится думать. Ощущение, будто пробираешься босиком по каменистому пляжу. Прелесть в том, что быстро обнаруживаешь: вместо булыжников под ногами драгоценные камни. Так вот к чему это всё: с тех пор Талеб написал ещё одну большую популярную книгу, «Антихрупкость». Своего рода практическое продолжение чернолебяжьей теории, пособие по извлечению выгоды из хаоса. Оно-то там и нужно.
Если коротко и очень грубо (поверьте, это стоит прочесть самому), Чёрным лебедем Талеб называет редкое, непредсказуемое событие, способное причинить катастрофический ущерб. При этом он (Н.Т.) придерживается мнения — которое и сделало его фактически диссидентом — что опасность Чёрных лебедей обусловлена не столько самой их натурой, сколько наплевательским нашим к ним отношением. Которое, в свою очередь, вызвано тем, что мы не умеем правильно оценивать вероятности наступления редких событий, хоть и тщимся убедить себя самих, что делать это научились. Такова в первом приближении суть книги «Чёрный лебедь», но, повторюсь, с вашей стороны будет преступлением её не прочесть, если только вы уже этого не сделали.
Помимо прочего, Талеб доказывает, что от Чёрных лебедей можно не только страдать или защищаться, но и их ловить (к слову, он сделал миллионы, поймав одну такую «птицу»). Тут и кроется очередной найденный им алмаз: концепция антихрупкости. Название не самое удачное, но что поделаешь, если в языках — по крайней мере современных — соответствующего этому понятию слова попросту нет?
Столкните фарфоровую чашку со стола (Чёрный лебедь!) и она разобьётся. Чашка хрупка. Чтобы защититься от роковых случайностей, не требуется знать, когда именно событие произойдёт, достаточно знать о слабостях объекта. Изготовив чашку из небьющегося материала, мы защитим её от Чёрного лебедя. Но и это пока ещё только неуязвимость, отсутствие хрупкости, если угодно. Однако есть свойство на порядок выше. В определении Талеба, антихрупкость — это способность чего-либо не просто противостоять неблагоприятным событиям, а и извлекать из них выгоду, улучшаться. Антихрупкое любит ошибки, оно обожает случайности!
Если бы наша многострадальная чашка была антихрупкой, с каждым ударом о пол она становилась бы крепче. Для столового прибора такое свойство, пожалуй, лишнее, да и получить его, наверное, будет нелегко (но построили же Останкинскую башню из бетона, который со временем делается прочней!). Однако антихрупкость — не фантазия и не бесполезная игра ума. Применение этой концепции к окружающим нас вещам и феноменам порождает массу интереснейших примеров и следствий, нужно только не бояться брать шире. Так Кремниевая долина — антихрупка: принципы, по которым она живёт — ошибаться чаще, быть безрассудным — идут ей на пользу.
Массу других примеров вы найдёте в книге, здесь же позвольте ограничиться (опять-таки очень грубым) диагнозом. Антихрупкая система, как правило, это комплекс из множества элементов, и когда одни страдают, они дарят соседям знание, которое обеспечивает выживание системы в целом. Девиз антихрупкости: то, что меня убивает, делает тебя сильней. Вот почему самый совершенный мастер АХ — природа: жизнь антихрупка, отдельные особи гибнут, но благодаря им популяции проходят через трудные времена.
Отсюда один шаг до робороев и героя новостей, «Килобота». Роборой может быть антихрупким — и это его главная, максимальная практическая ценность. Одни роботы погибнут от непредвиденных, непредсказуемых случайностей, но оставшаяся популяция извлечёт из их гибели опыт, который поможет ей противостоять неблагоприятным факторам в будущем.
А уж произойдёт это в космосе, сельском хозяйстве, на стройке или в человеческом теле — не так важно.